Он снова дернул головой, и губы Морры, ее чертова присоска, оторвались от него, а вслед за этим пришла боль – такая сильная, словно голову медленно отрезали от тела тупым ножом. Рейнар закричал, и кольцо выскочило из зубов, а без него пришел ужас, а с ужасом пришла бездна…
Он резко сел, пытаясь успокоить дыхание. Рука метнулась к шее и уткнулась в толстый слой бинтов. Кожа под ним ныла и саднила, но эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что он испытал несколько мгновений назад.
Ощупав себя, Рейнар облегченно выдохнул: возбуждение осталось во сне.
– Ебаная сука! Когда это уже прекратится?
Он устало откинулся на подушки и уставился на балки, складывавшие под высоким потолком ветвистый узор. Из больших окон лился тусклый серый свет – такой мог быть и поутру, и вечером. Но хотя бы одно Рейнар знал точно: он находится в лазарете при дворце. Он слишком хорошо знал эту комнату, потому что провел здесь множество дней после войны – тогда покои тонули в аромате цветов и были полны людей, которые оказывали ему почести, пока он плавал в бреду от обезболивающих снадобий и свежих воспоминаний о битве, из которой зачем-то вышел живым.
Сейчас ни цветов, ни людей не было, но Рейнар заметил у своего ложа одинокий стул – должно быть, кто-то сидел с ним, ждал его пробуждения. На спинке стула нагромоздили странное серое барахло, какой-то ком пыли и мусора. Но, когда Рейнар прищурился, пытаясь рассмотреть его, серая масса встрепенулась и сорвалась со стула. Птица пронеслась над ним, вытянув два отростка-крыла, и быстро вылетела в окно, а за ней потянулся шлейф, похожий на сизый дым от тлеющего огня.
Пришло время вспомнить все, что произошло.
Когда Такеш принес его в Небесные Конюшни, Рейнар уже почти потерял сознание. Он успел отцепить от седла сумку и прижать к груди, огрызаясь, когда ее пытались забрать. Явился король, на лице которого смешались триумф и озабоченность, и Рейнар наконец отпустил сумку… Больше он не помнил ничего.
Значит, кольцо уже у короля, а эта странная птица – порождение Дара, хотя в ней было мало от крылатых тварей Свортека или волков маленькой ведьмы. При мысли о демонах Шарки Рейнар содрогнулся. Теперь, когда миссия осталась в прошлом, он не мог перестать думать о мощи, которая исходила от черных дымовых псов, от девчонки, при виде которой сам Златопыт, наверное, наложил в штаны…
Вспомнив о Златопыте, Рейнару стало неуютно, словно его перина превратилась в усеянное шипами ложе. Свежие швы на ране – первый и последний промах Златопыта – немедленно дали о себе знать. Но черт с ним; главное, что лучшее оружие Бракадии возвращено королю. Безумного Свортека больше нет, как и генерала с его предательским своеволием. Вот только никакого удовлетворения эти мысли Рейнару не принесли.