– Мы встречаем великого героя Бракадии в городе справедливых и свободных, – наконец заговорил Латерфольт, догадавшись, что первой она не начнет. – И ты – моя гостья. Я бы хотел, чтобы ты сама с ним встретилась и увидела, что у этого мира еще есть надежда. Как это случилось со мной, когда я его встретил… и когда встретил тебя. Вот и все.
Кажется, она могла бы вечность утопать в глубоком взгляде, но день брал свое: люди толкались вокруг, Сиротки требовали внимания своего Принца. Латерфольт улыбнулся, поднес дрожащую руку Шарки к губам и оставил на ее пальцах робкий колючий поцелуй.
«Хватит, – прикрикнула она на себя и на Голос, ревниво взвившийся, как потревоженная змея, когда губы егермейстера коснулись ее кожи. – Если не ему, то кому в этом мире вообще можно доверять?»
Толпа пыталась выстроить какое-то подобие живого коридора для гостей, но люди со всех концов Тавора – а бывший порт был немаленьким городом – продолжали стекаться к площади. Егери срывали глотки, пытаясь навести порядок и избежать давки. Новые люди все прибывали, облаченные в легкие доспехи и несущие в руках штандарты. Тавор словно снова затопило бурлящее море, на сей раз из человеческих тел.
Латерфольт подвел Шарку и Дэйна к возвышению, с которого площадь была видна чуть лучше. Тарра уже был здесь, напряженно глядя в сторону ворот. Егермейстер хлопнул Дэйна по плечу:
– Ну вот, братец, и сбывается твоя мечта!
Дэйн бешено закивал и неуклюже отдал честь, чтобы хоть как-то выразить Латерфольту восхищение. Тот тем временем повернулся к Шарке, бесстыже любуясь ею с головы до ног. От этого она снова почувствовала себя неуютно, как если бы своровала это платье. Хинн аккуратно поправил ее венок; кончики его пальцев скользнули вдоль рыжего локона.
– Я скоро вернусь к вам, обещаю, – произнес он. – Никуда не уходите.
Он кивнул Тарре, наклонился, словно хотел снова прикоснуться к Шарке, но одернул себя и нырнул в толпу. Жар бросился Шарке в щеки – их видела куча народа. Белое золото волос Тальды мелькало здесь же в толпе; а кроме егерей несметное множество глаз наблюдало за тем, как любимец и главный защитник города, о котором слагают песни, обращался с простой деревенской девчонкой как с равной. Причем как с равной, которая ему далеко не безразлична…
Шарка отвернулась, пытаясь спрятаться от чужих взглядов, как вдруг увидела на другом конце площади бледное лицо в обрамлении коротких волос, обращенное прямо к ней. Это особенное, знакомое лицо было единственным, в котором не читалось никакого восхищения или предвкушения. Морра опиралась на палку, но умудрялась сохранять прямую осанку, словно бросая вызов всеобщему счастью вокруг.