— Вас, что, плохо кормят?
— Почему ты так решил? — удивился тот.
— Уж очень ты худой!
— Все нормально, — улыбнулся Наполеоне, — кормят нас хорошо. Просто я много читаю по ночам…
Дело было не только в чтении. Накладывало свой отпечаток и постоянно напряжение, в каком он постоянно пребывал. Конечно, он мог рассказать отцу о своих переживаниях, вечных насмешках, о том, как ему приходилось кулаками и шпагой защищать свое право называться человеком.
Но говорить об этом не хотелось. Да и чем мог ему помочь отец? Советами? Они ему были не нужны! Деньгами? Их у него не было. А все остальное ему было не интересно…
Впрочем, Карло и не нуждался в его рассказах. Да и что нового мог поведать ему сын, который жил в совершенно чужой ему стране? Он и со своими соплеменниками не уживался, а тут…
Карло заговорил о Корсике, о богатом урожае винограда и о скучавшей по нему матери. Лицо Наполеоне просветлело, и он с несказанной тоской в голосе воскликнул:
— Если бы ты только знал, как часто мне снится наш остров! Почти каждую ночь я хожу по горам, купаюсь, а потом долго лежу на берегу моря и смотрю на парящих в высоком небе орлов…
Отец понимающе покачал головой.
— Ничего, Набули, — мягко произнес он, — закончишь учиться и приедешь! Насколько мне известно, тебя хотели взять в морскую школу?
По лицу Наполеоне пробежала тень.
— Ничего не получилось, — покачал он головой. — Де Кералио умер, и в нее взяли других ребят…
Карло вздохнул. Проблемы наваливались на него одна за другой. Мало того, что осложнилось будущее Наполеоне, совершенно неожиданно для всех вздумал бунтовать Жозеф.
— Он и сам толком не знает, чего хочет! — поделился он с сыном своими печалями. — То ему нравится одно, то другое, а сейчас он пожелал стать военным!
Тот усмехнулся. Слишком уж не вязался облик его ленивого брата с военным мундиром. О чем он откровенно и поведал отцу.
Прощаясь с сыном, Карло протянул ему несколько франков. «Это все, что у меня есть!» — говорили его грустные глаза.
Наполеоне взял деньги, несказанно удивляясь тому, что у отца остались даже эти крохи. Кто-кто, а он хорошо знал склонность отца к расточительству и прекрасно помнил уже ставшую легендой историю о том, как король вручил ему несколько тысяч франков и он умудрился вернуться домой без единого су в кармане.
Он долго не мог понять, как в отце могли сочетаться такие две несовместимые вещи, как стяжательство и расточительность.
В отличие от трясшейся над каждой монетой матери, он мог истратить на портных и парикмахеров целое состояние и не моргнуть при этом глазом.