На следующий день отец уехал, а через полтора месяца Наполеоне получил от него письмо. Уединившись в своем садике, он углубился в чтение.
«Мне, — писал отец, — удалось пристроить Люсьена и поговорить с Марбефом, который обещал замолвить за тебя словечко перед военным министром о парижской артиллерийской школе…»
Наполеоне грустно улыбнулся. Об этом ему можно было только мечтать. Парижская школа считалась лучшей во Франции, и ее выпускники высоко ценились в королевской армии. Впрочем, кто знает, маршал Сегюр, через которого собирался хлопотать де Марбёф, обладал достаточным влиянием и при желании мог помочь ему…
— Набули, можно к тебе!
Наполеоне быстро сунул письмо в карман и резко повернулся. Он не любил, когда нарушали его покой и вторгались в его границы. Недовольно взглянув на робко переминавшегося с ноги на ногу и чем-то расстроенного Бурьенна, он холодно спросил:
— Что случилось?
— Кто-то нагрубил Валону, и тот приказал никого не пускать на ярмарку! — поведал тот печальную для всей школы новость. — А чтобы никто не убежал, он выставил дежурных преподавателей!
Наполеоне усмехнулся. В умении наказывать этому иезуиту не откажешь. Знаменитая бриеннская ярмарка устраивалась раз в год и пользовалась у учеников школы большой популярностью, поскольку вносила хоть какое-то разнообразие в их унылую жизнь. И этот монашек знал, по какому месту бить! Впрочем, не все так плохо, и он сумеет в очередной раз огорчить Валона. Что-что, а план у него уже был…
— Не горюй! — махнул он рукой. — Завтра мы будем на ярмарке! Собирай ребят!
Через полчаса все те, кто не пожелал мириться с приказом Валона, были в сборе и с надеждой смотрели на Наполеоне. После дуэли с д`Илетом и зимних игр никто не осмеливался насмехаться над корсиканцем, который превратился в организатора всех запрещенных уставом деяний и своей неистощимой выдумкой и смелостью сумел завоевать уважение своих однокашников.
— Все очень просто, — улыбнулся нисколько не удивленный недогадливостью товарищей Наполеоне, — ночью мы сделаем подкоп под той стеной, где стоит сарай, и уйдем через него!
Предложение было встречено с восторгом, и после вечерней молитвы ребята собрались у сарая. Через три часа напряженной работы подкоп был готов, и на следующий день около тридцати учеников ушли в город.
Ярмарка уже открылась, повсюду царило оживление, но Наполеоне не радовала вся эту суета с товарами и торговлей. Ему было скучно. Пока существовала хоть какая-то опасность, ему было интересно, но теперь, когда все было позади, от его оживления не осталось и следа.