Буонапарте покачал головой. Такого странного счастья он не понимал. Несмотря на тот самый возраст, когда молодой человек начинает думать о женщинах под вполне определенным углом, Наполеоне подобные проблемы пока не волновали. Слишком ярким пламенем горела в его груди любовь к родине, и ни для чего другого в ней места пока не находилось. Да и уставал он так, что ему пока было не до любовных похождений…
Махнув рукой, он отправился к капитану Луа. Несколько дней капитан не являлся на полевые занятия, и де Ланс приказал ему выяснить, что с ним.
За проведенные в полку месяцы он сблизился с этим незаурядным человеком и все больше убеждался в том, что за всей его бравадой скрывается какая-то великая драма. Но после памятного застолья в душу к нему больше не лез…
Как ни скромно жил сам поручик, но и он был изумлен тем убожеством, каким был окружен Луа. В полутемной каморке стояли грозившая вот-вот развалиться кровать, стол и тумбочка.
Единственным украшением его убого жилища была картина над его кроватью. Сюжет ее был куда как прост. На фоне темного грозового неба, озаренного далекими вспышками молний, молодая женщина собирала в лесу хворост. И все же было в ней нечто такое, что заставило Наполеоне задержать на ней свой взгляд.
— Я знал, что мадам Предвестница не оставит тебя равнодушным! — произнес Луа, поднимаясь с кровати.
Несмотря на улыбку, капитан был явно раздасован визитом приятеля, как, наверное, был бы недоволен человек, с которого сорвали фрак, за которым скрывалось несвежее и рваное белье.
— А почему ты назвал ее Предвестницей, — спросил Наполеоне, переводя взгляд с картины на опухшее лицо Луа.
— Зачем тебе мои пояснения? — усмехнулся тот. — До этого каждый доходит сам… Но лучше, конечно, если не доходит, ибо многие знания только увеличивают печали…
Буонапарте почувствовал себя задетым за живое. В несообразительности его еще не упрекали. Не дождавшись более пространных пояснений, он сказал:
— Де Ланс интересуется, почему ты не являешься на службу!
— Так, — вяло махнул рукой Луа, — простудился! Завтра… нет, послезавтра я буду в строю!
Буонапарте скользнул взглядом по выстроившейся рядом с кроватью батарее бутылок и покачал головой. Капитан лечился весьма странным способом.
— Хорошо, Пьер, — кивнул он, — я так и передам полковнику… Поправляйся!
Он уже взялся за ручку двери, когда Луа позвал его.
— Подожди, Набули!
Гость уселся на единственную табуретку и вопросительно взглянул на приятеля. Луа подошел к небольшому буфету, достал из него бутылку вина и разлил вино.
— Если ты голоден, можно попросить яичницу с ветчиной!