Важным являлось и то, что общественный договор есть согласие всех его участников соблюдать общие правила: преследуя собственные интересы, каждый должен считаться с интересами других. А раз так, то следовало ограничить собственную свободу ради свободы остальных и признать частную собственность необходимым условием общежития, а права личности священными и неотчуждаемыми.
Понятно, что все эти идеи падали на хорошо подготовленную для их взращивания почву. Как и всякий бедный дворянин, Буонапарте был обречен на прозябание на задворках жизни и не мог не мечтать о том царстве свободы, которое с таким блеском воспевал в своих трудах женевский мудрец.
Да и как его могла не увлечь идея общественного договора, согласно которой государственную власть правители получали не от бога, а от народа, который имел полное право свергнуть их, если они с этой властью не справлялись.
А она с ней не справлялась. Ленивый и совершенно не обеспокоенный делами государства Людовик XVI ничего не понимал в финансах. Расточительность придворной аристократии достигла невиданных размеров, и далеко не случайно королеву Марию-Антуанетту за непомерные траты на наряды и драгоценности называли «мадам Дефицит».
В народе росло негодование против беспутствующих аристократов. В деревнях, где сохранились все феодальные повинности, то и дело бунтовали крестьяне. Очень недовольны своим положением были рабочие, ремесленники, мелкие чиновники, и, конечно, буржуазия.
И еще бы ей быть довольной! Она предоставляла двору огромные займы, жила в центре Парижа в роскошных дворцах и в то же самое время была отчуждена от власти. Ну и, конечно, главным противоречием между дворянами и духовенством и третьим сословием, к которому принадлежала буржуазия, были налоги, от которых и аристократы и священники были освобождены.
Назначенный министром финансов известный экономист и философ А. Тюрго попытался было выправить экономическое положение страны, но стоило ему только заикнуться об отмене привилегий, как двор быстро добился его отставки.
Незадачливого реформатора сменил опытный швейцарский банкир Жак Неккер, но и его ждала та же самая участь, едва он заговорил об изменениях.
Министром финансов король назначил печально знаменитого Калонна, который за несколько лет умудрился промотать огромное состояние.
Целых семь лет Калонн и его преемник де Брийен грабили страну, и в 1778 году король был вынужден вернуть Неккера на пост главы финансового ведомства.
Но… было поздно: революция стояла на пороге. И, конечно, такие умные и образованные люди, как Буонапарте и Луа не могли не чувствовать ее приближение.