С каждым днем его страсть усиливалась. Не пожелав оставаться в тени поклонников Каролины, Наполеоне взял несколько уроков у полкового танцмейстера. Кое-как освоив фигуры вальса, он отправился к госпоже дю Коломбье.
Однако, к его великой радости, танцевать ему не пришлось, он весь вечер рассказывал о Корсике, и его пылкий взор то и дело останавливался на лице девушки, которое казалось ему с каждой минутой еще более прекрасным.
Мадам дю Коломбье слушала его с рассеянным видом, ее мысли были явно заняты чем-то другим, и когда Каролина на несколько минут покинула их, она весьма искусно перевела разговор на капитана Луа.
Молодая женщина говорила она о нем довольно равнодушно, но по ее заблестевшим глазам Наполеоне угадал за этим показным безразличием нечто большее. И он не очень удивился, когда мадам дю Коломбье как бы невзначай попросила его бывать у нее вместе с капитаном.
Вечер пролетел быстро, а когда подпоручик стал прощаться с дамами, дю Коломбье протянула ему конверт.
— Здесь рекомендательное письмо аббату Рейналю, — улыбнулась она. — Так что можете писать ему!
Молодой офицер от всей души поблагодарил добрую женщину и в тот же вечер уселся за письмо великому человеку. Хотя, говоря откровенно, таковым аббат Рейналь никогда не был, и его «Философская и политическая история европейских поселений и торговли в обеих Индиях» была самой обыкновенной компиляцией из различных авторитетных произведений и кратких очерков, написанных гениальными приятелями и знакомыми Рейналя на самые жгучие темы современности. Почти треть этого сборника вышла из-под пера Дидро.
Напичканная революционными идеями книга стала пользоваться таким огромным успехом, что власти предложили аббату сжечь ее.
Рейналь отказался и бежал за границу. Но уже очень скоро буря улеглась, аббат вернулся во Францию и стал одним из самых модных философов своего времени.
Буонапарте посчитал за великое счастье общаться с прославленным на всю Европу писателем и с упоением писал ему: «Мне еще не исполнилось восемнадцати лет, а я уже писатель в таком возрасте, когда надлежало бы еще учиться. Не сделает ли меня такая моя смелость предметом ваших насмешек? Нет, не сделает! Если снисходительность является характерной чертой истинного гения, то вы должны обладать большой дозой снисходительности. Посылаю вам с этим письмом первую и вторую главу истории Корсики с кратким конспектом остального сочинения. Если вы одобрите начало, то я буду продолжать, если же вы посоветуете остановиться, то я не пойду дальше…»
На следующий день он отправил письмо, а вечером отправился к Луа. По своему обыкновению капитан был слегка пьян, и, завидев приятеля, с быстротою фокусника извлек из-под кровати две бутылки вина.