Когда начало жечь ноги, я перестал орать. Боль была такой странной, не похожей ни на что, ранее испытанное мной, даже просто думать было некогда. Ноги разъедало, «вода» давно уже окрасилась в красный цвет. Вокруг стояла суета, кого-то, кто не мог дать отпор, уже затоптали и пытались стоять на трупе, чтобы не достало «водой». Меня также толкнули. Не удержавшись на ногах, я споткнулся и выставил одну руку, чтобы не упасть лицом вниз. Новая порция боли, теперь в руке, заставила с силой оттолкнуться и попытаться встать. Увидел руку и обомлел еще больше. Кожи почти не было, кровь, стекая, словно сворачивалась, а «вода» продолжала делать свое страшное дело.
Это была какая-то кислота, понял-то я сразу, но голова отказывалась в это верить. Новый толчок в спину, падение лицом вниз, сильнейшая, дичайшая боль и, наконец, темнота…
Сколько я провел в таком состоянии, не знаю, но, открыв глаза и поняв, что наконец вернулся домой, не хотел ничего говорить и даже открывать рот. Вокруг сновали медики, мужчины в полицейской форме, а мне было плевать. Что-то спрашивают, я лишь хлопаю глазами и ничего не отвечаю. Мне что-то кололи. Я не обращал внимания, тупо закрывал глаза и не двигался.
– Эк тебя пробрало, даже говорить не хочешь, – появление деда рядом со мной также не вызвало никакой реакции. – Понравилось в лагере?
– Это, – я впервые открыл рот, – это было слишком жестоко…
– Жестоко, да, пожалуй. Но ты сам говорил, что нужно было сдаться, спрашивал, зачем упирался народ, продолжая сопротивляться. Вот и получил один из ответов.
– Оставьте меня в покое, пожалуйста, – попросил я.
– Тебя никто не заставляет. Ты думаешь, это я тебя туда отправляю?
– А кто? – растерялся я.
– Ты сам, – ответ деда ошарашил меня. – Ты сам создал то, что сейчас расхлебываешь. Мысли материальны. Ты не знал? То, как ты думаешь, о чем думаешь, то и получаешь в результате.
– Почему, в таком случае, я не могу получить нормальную жизнь? – тут же сообразил я.
– Потому что нормальная она только для тебя. Когда научишься думать не только о себе, может, и поймешь. А пока спи!
И вновь, как и прежде, темнота. Куда на этот раз, что мне опять заготовил дед? Я не верю, что сам себе сочиняю испытания, не мазохист же я.
Опять тот же сарай. Черт, опять плен? Что, опять в лагерь? Стоя возле закрытых ворот, слышу знакомый уже удар прикладом.
– На работы поведут…
Ага, в прошлый раз после этих слов меня в лагерь увезли и кислотой залили, а сейчас что? Что я в этот раз себе придумал? Я сплюнул, хотя во рту была такая сухость, что язык присох к нёбу.