Он стоял слева, а я – справа. Я вообще еле стою, трясун такой, что хоть стой, хоть падай, а этот чудик предлагает погеройствовать. Нет уж, это без меня.
– Нам тут сказали стоять… – замечаю я робко.
– Давай, стой, смотри в оба, я погляжу, а то командир не проверил этот этаж, а вдруг там немцы?
Я снова хотел было возмутиться, вдвоем-то не так страшно, как парень, словно извиняясь, добавил:
– Выскочит какой-нибудь фашист, будет нам с тобой кисло.
Боец поднял в руках автомат с круглым диском снизу и исчез в ближайшем дверном проеме.
Стою теперь один, где-то стреляют, уже не вздрагиваю, но страшно. Чего ведь только не слышал в будущем о Сталинграде, жуть. Вообще не понятно, что это за здание, огромное, потолки такие высокие, что в баскетбол можно играть, лестницы, опять же, широченные, явно дом нежилой, какая-нибудь контора. Остатки перил на лестнице, когда-то красивые были, ажурные, сейчас почти везде поломаны, но также, как и размеры самой лестницы, говорили о том, что дом был нежилым.
Мой напарник пропал, минут пять прошло, да и тех, кто наверх ушел, не слышно и не видно. Становилось все страшнее, желудок воет, ноги трясутся, как и руки, впрочем. Я прижался к стене и замер. Стою так, чтобы видеть любое движение рядом. Снизу, куда командир отправлял двух бойцов, послышался шум, сначала возня, а затем движение, больше похожее на шарканье ног по засыпанной песком дороге.
Винтовка у меня в руках, а ведь я даже не знаю, как из нее стрелять. Что толку от нее? Все же надо было посмотреть у кого-нибудь, как с ней правильно обращаться. Стрелять из такой я уже стрелял, да вот не заряжал ни разу, не чистил, хрен ее знает, как проверить, выстрелит или нет.
Противник появился внезапно, я даже вздрогнуть не успел. Ведь вроде ожидал, что кто-то придет, но, увидев немца, застыл. Вообще интересно, конечно. То, что передо мной, буквально в пяти метрах, был фашист, я понял как-то подсознательно, ведь сейчас все такие грязные, чумазые, что и не определишь сразу, кто есть кто. Форма от пыли и грязи похожа у всех, разве что каска сразу бросилась в глаза. Тупо глядя на этого человека, я просто разглядывал его, не в силах даже пошевелиться. Немец, увидев меня, поднял свою винтовку и направил мне в лицо. Какая же большая дырка в дуле! Кажется, я не сводил с нее взгляда целую вечность, не сразу услышав, что немец что-то говорит мне.
– А? – переспросил я.
– Ты здесь один?
Я кивнул.
– Положи винтовку и подними руки вверх! – потребовал немец негромким голосом.
Я тут же подчинился. Немец приблизился и спросил, понимаю ли я его? Это он, наверное, сделал вывод на основании моего быстрого выполнения его приказа. Я ответил, что да, понимаю. Он смотрел мне прямо в глаза, а я на него – как кролик на удава.