Голявкин стал писателем, но в нем сидит и живописец; мир в его рассказах цветной, хотя сочинений, специально посвященных художникам, ремеслу живописи, он не пишет. Он выявляет в своих героях, самых обыкновенных людях, художественные задатки, чаще всего герои и не догадываются о них, но подспудное стремление взять в руки кисть и что-то такое покрасить живет в каждом, а непосредственное, личное, действенное приобщение к красоте — это пусть незаметный, крохотный, но обязательно сдвиг в сторону счастья.
Вот рассказ «Красные качели». Он начинается так: «Канитель Сидорович вставал в пять утра, шел в лес за грибами...»
Такое прозвище у человека: Канитель. Он работает продавцом в магазине и до того медлителен, скучен, вял, неинтересен, что окрестили его Канителью. К тому же он грибоед, ест грибы не потому что любитель грибной охоты, а для экономии. Вся жизнь его — беспросветная скука. И вдруг этот самый Канитель Сидорович нежданно для всех окружающих и для себя самого решился покрасить обыкновенные скучные качели в садике в красный цвет. И что-то вдруг изменилось: ожило, заиграло, просвет появился...
Как, почему, что случилось с Канителем Сидоровичем, какую он пережил внутреннюю борьбу, какова диалектика его души — это Голявкина не интересует. Все происходит в этом рассказе, как и в других рассказах, спонтанно, неподготовленно, вдруг. Голявкину важно, что человек встряхнулся, крепко встал на ноги, поднял голову.
Помните, я говорил о подчеркнуто независимой стойке, повадке, манерах Голявкина? Таков же он и в отношениях со своими героями: не опускается до соболезнования, не склоняет голову перед авторитетами и столпами. Принципиальную прямизну человеческого стана он понимает как наиболее естественное положение, способствующее и независимости духа. Тут и опора особенному, опять же принципиальному голявкинскому оптимизму.
Голявкин пишет человеческую комедию. Именно так он сам неоднократно определял свой жанр, сверхзадачу своего творчества — «человеческая комедия». Что это значит?
В жизни людей, если вглядеться в нее и вдуматься, много смешного, нелепого, высокое соприкасается с низменным, красивое с безобразным, дремучее — с ультрасовременным, высокие скорости научного прогресса развиваются на фоне испокон веков расположенного к неподвижности быта. Да мало ли еще? Под скорлупою общепринятых, таких серьезных, может быть, даже и респектабельных форм жизни, таятся орешки фантазий, несовместимостей и парадоксов. Даже высоко ценимое мягкосердечие может вдруг оказаться не такой уж абсолютной добродетелью, а дорогая нам простота, как известно, бывает хуже воровства. Человеческая психика — отнюдь не таблица умножения. Стоит попробовать расколоть скорлупу, доберешься до ядрышка. Расколоть ее можно при помощи смеха: смеяться над тем, что смешно, приглашает и учит читателей Виктор Голявкин.