Деревянные пятачки (Воронин) - страница 2

С одной стороны сторожку скрывал густой ивняк, с другой подступал бор. Была еще третья сторона — там возвышался бугор с березняком, а с четвертой стороны было озеро. Но до него широкая поляна, кусты, так что и отсюда никто не мог видеть сторожку. И казалось им, будто попали они на необитаемый кусок земли. Куда бы ни пошли, в какую бы сторону ни направились, везде их встречала дичь и глушь. С грохотом вылетали из-под ног тетерки. Кубарем катился заяц. Лось лениво бежал в редколесье. А в камышах крякали утки и, не боясь людей, выплывали со своим выводком на чистое.

— Никогда еще не жила в таких местах! — говорила Мария, и ее глаза светлели от радости. — До чего же здесь хорошо! Просто спасибо тебе!

— Это все твое, — щедро дарил ей леса, птиц, зверей Александр.

— Неужели это все мое?

— Да, и еще озеро со всеми островами и рыбами.

— И тот камень мой? — она показывала на валун, вылезший из воды и обросший, словно волосами, зелеными водорослями.

— Твой!

— Ты очень щедр, Лесовик. Благодарю тебя! — и она склоняла голову, и от этого ее коротко остриженные волосы рассыпались, открывая тонкую шею с темной ложбинкой посредине.

Просыпались они от пения птиц, которое доносилось до них через окно. Легко вздыхали и, улыбаясь, глядели друг на друга. Он обнимал ее, притягивал к себе, и она покорно прижималась к его груди. Было что-то трогательно-доверчивое в таком ее движении. И они снова засыпали, и когда просыпались, то уже солнце освещало избушку. И тогда они, схватив полотенца, выбегали наружу и, держась за руки, неслись к озеру. Длинная, перепутанная трава захлестывала им ноги, и они спотыкались и хохотали так, что из лесу откликалось эхо. И небо, необычайно высокое, без туч, охраняло им этот мир. И тишиной, согретой водой встречало их озеро.

Вначале, прежде чем раздеться, они оглядывались, опасаясь, а вдруг кто-нибудь их увидит. Но никого не было ни вблизи, ни вдали. И тогда, сбросив все, они кидались в воду и там начинали гонять друг за другом — она неплохо плавала, — и кричали так, что утки всполошенно подымались из камышей и уносились на другой берег.

Камень эпически спокойно торчал из воды. На его горбушке часто сидели чайки, и от этого она была белой, словно намазанная известью. Вся остальная его часть до самой воды была серая, в трещинах от морозов и солнца, похожая на кожу слона, и у самой воды в зеленых шелковистых водорослях.

— Значит, ты мой, — подплывая к нему, говорила Мария. — Ты немного угрюмоват, мой камень, но я понимаю, тебе не до веселья. Все один да один. Ну ничего, теперь нас трое. — Она оплывала вокруг него, отыскивала более пологую часть и взбиралась. Запрокинув голову, стояла, подставив себя солнцу.