Она вошла в комнату, поставив дрожащую ногу на пол, осторожно, чтобы не споткнуться о гору выломанных ею кирпичей. Пол под ними был выложен такими же камнями, как и пол в прачечной. Пол, стены и потолок покрывал неровный слой земли, как будто кто-то замазал всю комнату густой глиной, вместо того чтобы покрасить стены. А так это мог бы быть точно такой же подвал, из которого она только что ушла. Только гораздо грязнее и темнее. Голая лампочка свисала с потолка на проводе. Анника нашла выключатель и щелкнула. От света она заморгала. Привыкнув к желтому свету, она заметила, что по стенам и полу ползают насекомые. Она вздрогнула, но бояться такого было уже бессмысленно.
У пролома в стене висела книжная полка с одинаковыми книжными корешками. Анника узнала их, еще не читая названия. Это были длинные ряды из разных изданий детективов про Турваля. По телу побежали мурашки, когда она подошла к пишущей машинке и прочитала написанное. Она сразу же узнала стиль. Голова кружилась. Лист покрывал не только плотный машинописный текст, но и черные пятна земли и что-то ржаво-коричневое, похожее на кровь. Точно так же выглядела рукопись «Я Барсук», когда она нашла ее у двери издательства. «Это здесь прячется Ян Апельгрен?»
Анника наклонилась и принялась читать. Руки дрожали от возбуждения. Без сомнения, работа принадлежала Апельгрену, но она не узнавала текст. Похоже, она появилась во время создания чего-то нового. Глаза широко раскрылись, когда она погрузилась в текст, охваченная любопытством.
Какой-то звук заставил ее вздрогнуть. Она посветила фонариком в проем. Пульс зашкаливал, когда она осторожно вышла в коридор. Так же, как и прачечная, он продолжался там, где заканчивался короткий коридор в ее подвале. Стена к их кладовой была замурована, но плитка продолжалась, как и со стороны Анники. С каждым шагом она все сильнее ощущала запах разложения, все более удушливый, как от пролежавшего слишком долго мусора.
Она посветила вглубь коридора, к еще одному дверному проему. Ведущие туда стены все были в трещинах и белых царапинах. Прямо напротив комнаты с пишущей машинкой находилась еще одна комната. Анника направила свет внутрь, и он блеснул на голой коже. С крюка на потолке свисало тело. Посиневшая белая кожа была покрыта зияющими ранами и запекшейся кровью, как после многочисленных ударов ножом. Это адвокат Эмма Сивертс.
Грудь разрывала паника, а горло разъедала кислота. Запах мертвой плоти застрял в глотке. Он чудом не распространился по всему дому. Тот, кто это построил, должно быть, сделал хорошую изоляцию. У нее начались рвотные позывы, но она смогла подавить их, отвернувшись в сторону коридора. Луч света от фонарика дрожал при каждом шаге. Колени грозили подломиться, а дыхание со свистом вырывалось из груди. Но она уже так далеко зашла. Разворачиваться нельзя — она должна узнать, что еще прячется в земле у нее под ногами.