— Речь шла о спасении издательства. Но стоять лицом к лицу с теми, кто потерял близких из-за Барсука? Как мне с таким справиться? «Я ведь беременна», — подумала она, но вслух не сказала. Еще слишком рано.
— Может, тебе стоило подумать об этом раньше, — сказал Фредрик. — А теперь мы вот в таком положении. Книга издана. Читатели ее любят, но пострадавшие от действий Барсука имеют право возмущаться. — Он поднял руку, чтобы не дать Аннике себя перебить. — Черт возьми, Анника, мы продавали ее с расчетом затронуть людей. Мы должны профессионально реагировать на последствия.
Анника взглянула на часы. Ей пора идти, чтобы не опоздать на следующую встречу. Они с Мартином должны встретиться в офисе Сивертс и подписать договор.
«На покупку дома на деньги, которые принесла им книга Апельгрена».
Глубоко внутри она стыдилась того, что не хочет идти на дебаты, но ей не хватало сил признать это. Ей не хотелось стоять напротив тех, кого ранило решение издать «Я Барсук». Так же как и то, что она в некотором смысле убила Яна Апельгрена. Она глубоко вздохнула, чтобы ответить спокойно и вразумительно.
— Конечно, должны. Но мне интересно, не лучше ли будет кому-то другому поучаствовать в дебатах.
— Я не верю, что кто-то, кроме тебя, может это сделать, — сказал Фредрик. Он оперся локтями о стол, сцепил руки в замок и посмотрел на нее над костяшками. — Все-таки ты отвечала за издание.
— Почему ты не возьмешь это на себя? — спросила она, махнув в сторону Фредрика. — Если так важно защитить честь издательства, почему сам это не сделаешь?
Фредрик подпрыгнул на стуле. Он выглядел по-настоящему задетым.
— Потому что это твоя работа как издателя — отвечать за то, что издает издательство Эклунда.
— А если я откажусь?
Фредрик сжал зубы и покачал головой.
— Конечно, я не могу тебя принуждать, но если рассчитываешь на будущее в издательстве, то лучше всего согласиться.
Анника смотрела в пол, пытаясь осмыслить значение сказанного Фредриком. Все, за что она боролась, будет зря, если она не придет в телестудию на улице Норра Эльвстранден и не поучаствует в дебатах.
— Поняла, — ответила она.
Под землей нет света. Все звуки приглушены. Меня ненавидят и преследуют. Но я никогда не бываю один.
Вторник, 31 мая
Анника дрожала от нервного напряжения, пока срезала путь через площадь Йэрнторгет по дороге в офис Эммы Сивертс. Из-за неровной брусчатки на улице Хага Нюгата приходилось идти медленнее, чем хотелось бы, но так у нее появлялось время успокоить мысли. То и дело она останавливалась, заглядывая в витрины живописных магазинчиков. Почти минуту она изучала красивые переплеты книг в антикварном магазине. Однако мысль о дебатах не отпускала — как она будет там стоять, потеряв дар речи и опустив руки, а вся Швеция будет смотреть на нее. Вместе с тем в ней росла тревога за ребенка. Как стресс и беспокойство повлияют на плод?