Корабль уткнулся о бревна пирса, приказчик первым выскочил на берег. Сняв шапку, угодливо поклонился встречавшим стрельцам, залебезил, на что хозяева ответили надменным кивком. Ратные люди вначале осмотрели, сверяясь с записями, людей, груз, оружие: сабли с мушкетами и две взятые в поход пушки, наконец назвали мыто[32].
От названной суммы Пахомов густо побагровел. Он спорил, божился, рвал себя за грудь и целовал крест, убеждая что никак нельзя столько, что это сущее разорение, но стрельцы стояли на своем и лишь посматривали на приказчика с непонятной усмешкой. Мужики около телег равнодушно смотрели на разыгрываемый Пахомовым спектакль, видать уверены, никуда не денется, тряхнет мошной. Наконец приказчик утих, смирился и уплатил столько, сколько требовали. С извозчиками Пахомов сговорился о плате быстро и недорого. Мужики оказались русскими, прибившимися к пришельцам и построившими избы тут-же, вокруг торгового поселения. Загрузив нанятые телеги, Пахомов уселся на первую. Распорядился недовольным голосом мужику, держащему вожжи. Место тому не хватило и, он стоял сбоку, на земле:
— Поехали.
Вскоре колонна въезжала мимо стоящих у ворот, вооруженных скорострельными мушкетами ратных людей в городок. Сопроводив хмурым взглядами проезжающие возы, они остались на месте. Небольшая, мощенная битым красным камнем площадь, огорожена однообразными, высокими и узкими, в два жилья, бревенчатыми избами, покрытыми по-господски — черепицей. Наверху под самыми крышами, диво — дивное светятся огнями узнаваемые, но слегка непривычных очертаний, буквицы. «Трактир» — поднатужившись, прочитал название Пахомов и покачал головой. Поди ты! Пришельцы неизвестно откуда, а пишут по — нашему! Что больше всего поразило Пахомова, это чистота, как будто мусор: золу, падаль, битые горшки, сношенное тряпье — не выкидывался на улицу, лишь с краю площади дымятся свежие катышки лошадиного навоза. Из-за угла к ним резво подскочил худой как щепка мужик, деревянной лопатой сгреб добро в ведро и был таков. Мощеная красным камнем широкая дорога шла к центру, виднелись узнаваемых очертаний деревянные навесы и доносился гул торжища и стук топоров.
Когда все телеги втянулись за стену, дорогу колонне заступил высокий мужик в белом халате и внимательными глазами. Ездовые привычно натянули поводья. Старший приказчик, недоуменно нахмуря брови, толкнул в бок ездового:
— Кто это?
— Дохтур, — не оборачиваясь буркнул тот, — щас вас осматривать будет!
— Так смотрели уже? — удивился Пахомов.
— Три раза должны осматривать, — все также не оборачиваясь мрачно буркнул мужик, затем нехотя добавил, — прибрел тут один давеча, тело в сыпи, внутри их водица черная!