Мучительные поиски темы продолжались. Кто знает, к какому результату они привели бы, если б из поездки на Бородинское поле не вернулся Рубо. Замысел новой панорамы у него уже окончательно созрел. Выкладывая перед своим молчаливым гостем многочисленные зарисовки и этюды местности, схемы, испещренные красными и синими стрелами, показывающими направление ударов русской и французской армий, он доверительно сообщил:
— Я намериваюсь изобразить события, которые произошли во второй половине дня 26 августа 1812 года. К этому моменту накал битвы достиг своего апогея. Обе стороны ввели в дело свежие силы: Наполеон двинул свои резервы, а Кутузов приказал павловским гренадерам ударить по атакующим французам. В это же время казаки Платова и Уварова предприняли свой знаменитый рейд в тыл наполеоновской армии…
Грекова захватил рассказ, и он понял, что искомое найдено. Темой своей дипломной работы он решил избрать атаку казаков Платова. Рубо пылко благословил ученика на подвижнический труд. Более того, он пообещал помочь всеми необходимыми историческими материалами.
В ноябре 1910 года совет профессоров рассмотрел эскиз дипломной работы Грекова.
— Не слишком ли вы увлеклись красным и желтым цветом? — спросил, поморщившись, Маковский, разглядывая в пенсне чересчур яркий, на его взгляд, набросок будущей картины.
— Лейб-гвардейский казачий полк, — послышался быстрый, уверенный ответ, — носил красные цвета. В окраске же самой местности преобладали желтые топа — в конце августа под Бородином крестьяне только приступали к уборке хлебов, на многих полях еще стояла спелая рожь…
Других вопросов не последовало.
Так Греков вошел в число соискателей звания классного художника и заграничной командировки. В нижнем этаже академического здания ему предоставили конкурсную мастерскую с окнами в сквер.
В дни работы над дипломной картиной, получившей название «Лейб-гвардейский казачий полк в Бородинском сражении», произошло событие, которое надолго лишило художника столь необходимого для творчества душевного равновесия.
После того как эскиз панорамы «Бородино» был утвержден, Рубо, испросив для работы полуторагодичный отпуск, отбыл в Мюнхен, где по обыкновению писал все свои крупные картины. Замешать его стал Самокиш, к которому благоволил двор и в первую очередь Николай II. Вот тогда-то в верхах и родилась идея поставить во главе батальной мастерской Самокиша. Против отсутствующего Рубо развернулась шумная кампания.
Занятый работой над «Казачьим полком в Бородинском сражении», Греков не особо прислушивался к пересудам в академической столовой и, по правде говоря, не верил вздорным слухам. Но Малеева разволновалась не на шутку.