– Я вам объясню, позже, – шепнул Энджел, погладил девушку по щеке и хотел обнять, но Маргарет испуганно отпрянула, при этом накрепко вцепившись в его руку. Ему же будет больно! Наставник мягко высвободился из ее хватки и расстегнул рубашку.
В волосах у него на груди остались полосы гладкой кожи там, где были ожоги. Маргарет коротко, с облегчением вздохнула. Энджел, помедлив, взял ее руку и прижал к своей груди. Девушка ощутила под ладонью стук его сердца, и к глазам вдруг подступили слезы. Остаться здесь – значит больше никогда его не увидеть!..
– Ну же, не надо, Маргарет, – ласково сказал он. – Уже все в порядке. А вы…
Она прильнула к Энджелу и крепко обвила его руками. Он оказался теплый, как большой кот, его собственный еле уловимый запах смешивался с ароматом туалетной воды, и он все еще был такой худой, что ребра проступали под кожей. Маргарет коснулась губами полоски кожи на его груди, и он как-то странно, прерывисто вздохнул. Девушка тут же встревоженно отстранилась, чтобы посмотреть в лицо наставнику. Она едва успела заметить, как изменился за миг его взгляд – нежный, пронизывающий насквозь, алчный, – и губы Энджела горячо прижались к ее губам.
Он сдавил ее в объятиях, как в тисках, и его поцелуи не имели ничего общего с теми, что Маргарет позволяла некоторым своим поклонникам… когда-то очень давно. Жгучие, долгие, больше похожие на непристойные ласки – никто из этих сопливых щенков не целовал ее так безумно и жадно, и никому она не отвечала тем же так, что губы горели. Энджел сжал в кулаке ее волосы, не давая отстраниться и вздохнуть, и она вцепилась в него, когда голова закружилась. Коснуться – скорее! – его лица, и шеи, и груди, – убедиться наконец, что он невредимый, живой, настоящий, рядом, запустить пальцы в густые волнистые волосы, целовать нежные белые веки, ресницы и острые скулы. Ее бросило в жар от горячего тепла, исходящего от его тела…
…и они как-то оказались на кровати. Так сладко ощутить тяжесть его тела, когда он вдавил ее в постель, так безопасно очутиться в тесноте между одеялом и Энджелом! Жаль, у нее не шесть рук, как у мазандранской богини. Вот уж тогда бы она его обняла!
Энджел целовал ее так жадно, словно боялся, что она исчезнет. Вдруг его губы горячо прильнули к ее груди, потому что рубашка почему-то расстегнулась, а его рука прошлась по бедру Маргарет под юбкой и крепко сжала. Девушка от неожиданности дернулась всем телом и слабо вскрикнула.
Энджел замер. Он несколько секунд прижимался к ней, его дыхание жарко щекотало шею и грудь, волосы – щеку Маргарет, а потом пробормотал: