На это дедушка Норман смеётся, а мама говорит:
– Это точно был бы твой носок, Тед! – и папа смеётся тоже, и от этого у меня щемит сердце – так мило они подтрунивают друг над другом.
В то же время я пытаюсь не отвлекаться от телевизора и вникать в то, что там рассказывают. Это то, о чём говорил Мэнни – как он «чувствует» Луну? И суперсложный сайт Моди, сделанный её подругой, которая шлёт ей открытки на день рождения?
Подругой, которая теперь улыбается мне с зернистого телеэкрана. «Как много мы когда-то болтали», – сказала тогда Моди.
Я смотрю на Алекса.
– Офигеть! Это она! – говорю я. – Из твоего учебника! – и он кивает. Я чувствую себя так, будто передо мной здоровенный полусобранный пазл, и мне всё подкидывают и подкидывают новые фрагменты.
Папа снова смотрит на меня.
– Ты в порядке, милая? Ты какая-то бледная.
– Она просто твои носки учуяла, Тед, хе-хе! – говорит дедушка Норман.
– Тише, – шикает Алекс. Амара Холи продолжает рассказывать.
– Суперсенсоры сообщают, что сейчас сила Луны мощнее, чем когда-либо на их памяти. А причина этому весьма проста. Прямо сейчас Луна находится к Земле так близко, как не бывало со времён автомобилей на бензине и всемирных конфликтов. После сегодняшнего дня такой близкий перигей произойдёт только через шестьдесят восемь лет. Полно времени, чтобы подготовиться! С вами была Амара Холи, новости Би-би-си. Желаю вам счастливого дня ВВВ.
Мама встаёт и нажимает кнопку на телевизоре, выключая его.
– Что ж, ну и дурацкую историю они вставили под конец. Честное слово, не знаю, что с Би-би-си такое… Ты уверена, что с тобой всё хорошо, Мина?
Я не двигаюсь с места. Ужас от услышанного постепенно обрушивается на меня.
Суперсенсорная фигня, из-за которой мы здесь оказались, не произойдёт ещё шестьдесят восемь лет?
Знал ли об этом Мэнни? Он поэтому был такой странный?
Я смотрю на брата.
– Алекс! – говорю я напряжённым от боли голосом из-за того, что я только что осознала. – Нет смысла ждать, пока Мэнни вернётся из Эдинбурга. Будет слишком поздно! Либо я найду способ вернуться назад сейчас, либо застряну здесь до тех пор, пока мне не исполнится восемьдесят!
В гостиной повисает какая-то плотная тишина. Первым заговаривает дедушка Норман.
– Ты весь день была какая-то странная, милая моя. Что с тобой творится такое?
Потом мама спрашивает:
– И что это за история про Мэнни и Эдинбург?
Я осознаю: это мой последний шанс. Я встаю с дивана и прочищаю горло. Я чувствую себя как на уроке «покажи и расскажи». Стоя перед теликом, я говорю:
– Мам, пап… дедушка Норман. Я должна вам кое-что рассказать.