– Уилла? Ты в порядке?
Это голос Мэнни, но я не решаюсь даже посмотреть – вдруг что-нибудь ещё изменилось. Остаток дня я провела, совсем не открывая рта – что вообще-то тяжело, учитывая, сколько раз мне хотелось разинуть его от изумления. Теперь я стою в стремительно пустеющем школьном вестибюле, и мимо меня проносятся ребята. Никогда бы не подумала, что можно устать от ярких цветов, но теперь они меня просто раздражают.
– Уилла! – повторяет Мэнни. – Ты это видела?
Я неохотно поворачиваюсь и слежу за его взглядом. Толпа рассосалась, и теперь мы практически одни в вестибюле – смотрим на табличку на стене. На табличке – фотография важного вида седовласой женщины в строгом пиджаке, с голливудской улыбкой и пытливым взглядом.
БАРОНЕССА ФРАЙ УИТЛИ-БЭЙСКАЯ
Филантропка и мечтательница
Родилась в Уитли-Бэй
Её влияние поистине всемирно
Я пожимаю плечами.
– И что? Кто это вообще?
Мэнни ухмыляется.
– Ты что, не узнаёшь?
Я снова смотрю на фото.
– Нет. О чём ты, Мэнни? Перестань прикалываться. Я не в настроении. Я хочу свалить отсюда…
– Блин, да это же она! Твоя подруга – Моди! По крайней мере выглядит точно как она, разве нет?
Я приглядываюсь повнимательнее. Нужно признать, что сходство есть. Эта женщина стройнее, строже и лощёнее, чем та, которую знаю я, – кругленькая и взъерошенная, и всё же… Я мотаю головой.
– Не может быть, – говорю я.
– Почему нет? – не сдаётся Мэнни. – Ну в смысле – учитывая, сколько всего произошло…
– Это просто не она, ладно? Начать с того, что фамилия Моди не Фрай, – рявкаю я. – Она Моди Лоусон. – Мэнни притихает, и мы выходим из школы, но по пути я кидаю на фото ещё один взгляд украдкой.
Пять минут спустя мы оказываемся на побережье – никто из нас так и не произнёс ни слова. Такое ощущение, будто все эти странности лишили нас дара речи. Я просто иду, опустив глаза – на суперчистый, суперровный тротуар (никаких тебе коварных трещин, никаких собачьих какашек, как в Какашечном проулке), потому что уже устала удивляться – «Ого, глянь вон туда!» или «Это здание всегда было такого цвета?»
Мимо проносятся летающие сигары, фрирайды и прочий удивительный транспорт, но я даже не смотрю на них.
В конце концов мы оказываемся на Поле – неподалёку возводят новую сцену. Я решаю, что теперь можно спокойно поднять глаза, потому что единственное, что я вижу, – это коричневатый песок пляжа, а за ним – море. Хоть что-то осталось неизменным. И всё же… Может, мне просто кажется, но даже море выглядит как-то по-другому, хоть я и понятия не имею, как это возможно.
– Ну так, Мэнни, – наконец говорю я, – как ты думаешь, что произошло?