– Правда? Круто, – будто понимаю, о чём речь. А потом добавляю: – А что это? Ну то есть я, ясное дело, знаю, что это. Ну да, это же… – И тут я понимаю, что не знаю названия таких штуковин. В конце концов я говорю: – Я хотела спросить, а что с ним не так?
– Ты что, забыла? Иногда у тебя в одно ухо влетает, а в другое вылетает, милая! Я же говорил тебе вчера: у него беда с ограничителем скорости и высоты – выходит за разрешённые рамки. Пока я его не направлю, этот лётик сможет взлететь высоко, как небольшой самолёт, и быстро, как птица!
Так вот это что такое – «лётик»! Я протягиваю руку и касаюсь тёмно-розового корпуса. Хромированные детали сияют, ни пятнышка ржавчины, а на значке сбоку написано «ШЕВРОЛЕ СУПЕРЛЁТ СПОРТ 212». Всё это навевает мне мысли о таких классических старых американских машинах. Тут есть даже штуковины, напоминающие акульи плавники, со встроенными в них задними фарами.
– Офигенно! – говорю я. Старик приподнимает брови, и я вспоминаю, как отреагировали ребята из школы, когда я произнесла это слово. – То есть, эм… опасно. Офигенно опасно!
Его лицо расслабляется.
– Да, Мина. И очень даже незаконно, в данный момент. Но это самый что ни на есть классический суперлёт! Надо подготовить его к параду.
Я начинаю въезжать.
– Ты про парад ВВВ, – говорю я, будто прекрасно в этом разбираюсь.
Он смеётся.
– Само собой. Если только тебе не известно о каком-то ещё параде?
– И ты сам его поведёшь?
– Мина, дружок. Я президент Северного клуба классических суперлётов. Я сам на нём поеду. Хе-хе!
(Видимо, слово «вести» в отношении таких штук тут не используют – как мы, например, не говорим, что «водим» велосипед.)
Я решаю, что этот старик-здоровяк мне очень даже нравится. Он весёлый, лицо у него дружелюбное, и я могла бы поклясться, что откуда-то знаю его, но если я останусь подольше, то наверняка ляпну ещё какую-нибудь глупость. Я замечаю кое-что, что может положить конец моей неловкости. Над дверью сарая висит нарисованная от руки табличка с надписью «ЗАМОК НОРМАНА» – и я решаю рискнуть. Ну то есть вряд ли уже будет хуже, правда?
– Ну ладно, тогда я пойду… Норман.
Он поворачивается к верстаку, хмыкая.
– Хе-хе! Значит, я теперь Норман? Иди, Мина. И кстати – передай моему сыну, что я не зайду на ужин ни сегодня, ни когда-либо ещё, пока он не научится готовить.
– О. О… ладно.
Не зная, кто его сын, я, конечно, вряд ли смогу это сделать.
Я всё ещё озадачена, когда возвращаюсь домой и нахожу папу на кухне.
Он смотрит на меня и говорит:
– Привет, милая. Быстро же ты улизнула! Дедушку ходила проведать? Как дела у старого плута?