Я недоумённо таращусь на него. Как я уже говорила, мой единственный дедушка живёт в Лидсе.
А дедушка Норман Шафто, напоминавший огромного плюшевого медведя, умер во время большой пандемии, когда я была совсем маленькой, и я почти его не помню.
Если только не… Постойте.
Норман!
Вот почему тот старик казался таким знакомым.
Это мой дедушка.
Я пытаюсь выдавить какие-нибудь слова, переваривая тот факт, что я только что познакомилась со своим дедушкой.
– А, да, я его видела, – удаётся ответить мне. – Он жив! То есть… в смысле… он нормально… Говорит, что не придёт сегодня на ужин и… и…
Стоит ли говорить следующую часть? Она какая-то недобрая.
– И что?
– И… что он не придёт до тех пор, пока ты не научишься готовить. Прости.
На мгновение я пугаюсь, что сказала что-то ужасно плохое. Но через несколько секунд папино лицо расплывается в широченной улыбке, и он начинает смеяться.
– Ха-ха! Ну даёт старикан, а? Вечно меня подкалывает.
Я с облегчением подхватываю его смех и говорю:
– Значит, ты умеешь готовить, да?
Папа смотрит на меня странновато.
– Эм… ну да, Мина. Ты же знаешь.
– Точно. Ага. Ну конечно. – Я опускаюсь на кухонный стул, всё ещё шокированная обнаружением дедушки Нормана.
– Мина? Ты что-то очень побледнела, – говорит папа. – Давай я приготовлю тебе перекусить? Сразу станешь как новенькая. А потом расскажешь мне обо всём, что тебя беспокоит, – обещаю, перебивать не буду!
Раньше папе всегда хорошо удавалось считывать моё настроение. Честное слово, мне иногда кажется, он телепат.
– И не будешь говорить, что это бред собачий?
Он снова смеётся.
– Где ты такое услышала? Как насчёт тоста с красным лестерским сыром и садовыми травами, а?
Вскоре я уже ем папин вкуснейший тост с сыром, но невольно продолжаю подмечать всё новые неправильности. Например, папа наливает мне стакан молока – в этом нет ничего такого. Вот только это молоко в бутылке. Не то чтобы я раньше никогда не видела молока в стеклянных бутылках, просто обычно молоко у нас в пластиковых коробках.
Я с трудом делаю глоток и глубоко вдыхаю. Если сегодня я ухожу отсюда, это, возможно, мой последний шанс разузнать об этом странном мире побольше. Я не знаю даже, с чего начать, но летающие машины кажутся самой подходящей темой.
– Пап? Эти, эм… летающие штуки… – начинаю я и понимаю, что даже не знаю их названия. Это всё равно что описывать машину как «металлическую штуковину с четырьмя колёсами». Ну да ладно, я всё равно уже открыла рот – придётся продолжать. – Знаешь, как та, в которой мы только что ездили…
Папа опять смотрит на меня странно. Он говорит: