Эмили с ужасом подумала, что последний пример относится к ней: что так называемые «провожатые» получили от Монтони приказ осуществить правосудие именно такого свойства.
– Так вот, что касается синьора Орсино, – продолжил Бертран. – Он как раз принадлежит к тем, кто любит сразу добиваться правды. Помню, как лет десять назад синьор поссорился в Милане с неким кавалером. Та история все еще свежа в моей памяти. Они поссорились из-за одной дамы, которая очень нравилась синьору, но совершила ошибку, предпочтя господина из Милана, и так далеко зашла в своем заблуждении, что даже вышла за него замуж. Это обидело синьора, так как он долго ее уговаривал, посылал людей петь серенады под ее окнами, сочинял ей стихи и клялся, что во всем Милане нет особы краше. Но все было напрасно: она, как я уже сказал, вышла замуж за соперника. Синьор Орсино возжаждал мести и решил с ней поквитаться. Долго ждать удобного случая не пришлось, так как вскоре после свадьбы супруги отправились в Падую, не подозревая, что ожидает их в пути. Разумеется, кавалер полагал, что не заслуживает наказания, и считал себя триумфатором. Однако вскоре узнал, что следует готовиться к иному исходу.
– Неужели дама обещала отдаться синьору Орсино? – уточнил Уго.
– Обещала? Ничего подобного! – воскликнул Бертран. – У нее даже не хватило ума сказать, что он ей нравится. Как я слышал, она с самого начала твердила, что отвергает его. Потому-то синьор и обиделся. Но его можно понять: кому приятно слышать, что его не любят? Впрочем, достаточно было и такого ответа; вовсе незачем было выходить замуж за другого.
– Думаешь, она вышла замуж специально, чтобы обидеть синьора? – осведомился Уго.
– Насчет этого не скажу, – пожал плечами Бертран. – Я слышал, что она сильно любила того господина. Но это неважно: не следовало ей выходить за него замуж, и тогда синьор не обиделся бы так глубоко. Надо было думать о последствиях: неужели синьор Орсино покорно вытерпел бы дурное обращение? Она сама виновата во всем, что случилось. Но, как я уже говорил, супруги отправились в Падую, и путь их лежал по таким же диким и безлюдным горам, как эти. Синьора это устраивало. Он заметил время их выезда и отправил следом своих людей с точными указаниями, что и как делать. Некоторое время те держались на почтительном расстоянии, а на второй день пути дождались подходящей возможности: господин отправил слуг вперед, в ближайший город, чтобы заранее приготовить лошадей, и тогда люди синьора догнали экипаж в расщелине между двумя горами. Лес мешал слугам видеть, что происходит, хотя они находились неподалеку. А когда поняли, начали палить из ружей, но промахнулись.