Наконец Людовико сообщил, что снова посетил шевалье, и тот посоветовал довериться одному охраннику, который уже доказал свою доброту и даже пообещал следующей ночью выпустить его на полчаса из темницы, пока Монтони будет пировать с друзьями.
– Конечно, Себастьян поступил великодушно, – добавил Людовико, – но он знает, что, выпуская шевалье, ничем не рискует, поскольку для того, чтобы выбраться за пределы замка, требуется невероятная хитрость. Но шевалье поручил немедленно отправиться к вам и попросить разрешения навестить вас этой ночью, хотя бы на миг, потому что больше не может жить под одной крышей и не видеть ту, которую любит. Час он назвать не смог, так как время зависит от обстоятельств, как вы, синьора, и сказали, а место встречи попросил выбрать вас, исходя из соображений собственной безопасности.
Мысль о близкой встрече с Валанкуром настолько взволновала Эмили, что она не сразу смогла ответить Людовико, а когда наконец приняла решение, то не придумала лучшего места, чем коридор возле своей комнаты. Покинуть его она боялась, чтобы не встретить кого-нибудь из гостей Монтони. Деликатные соображения скромности пришлось отвергнуть из разумных соображений безопасности. Таким образом, было решено, что шевалье придет в коридор в тот час, который Людовико сочтет подходящим для встречи. Не трудно вообразить, что все это время Эмили провела в надежде и радости, тревоге и нетерпении. За все время жизни в замке она ни разу не наблюдала за заходом солнца и наступлением сумерек с таким удовольствием, как этим вечером. Считая удары часов и шаги караульных на бастионе, она радовалась, что миновал еще один час.
– Ах, Валанкур! – восклицала она. – После всех страданий, после долгой разлуки, когда уже трудно было надеяться на встречу, мы все-таки увидимся! Я пережила горе, тревогу, ужас; осталось не сломаться под тяжестью радости!
В эти мгновения Эмили не могла испытывать чувство сожаления или меланхолии в отношении других событий. И даже то мрачное обстоятельство, что пришлось отказаться от поместий, которые смогли бы обеспечить их с Валанкуром будущую жизнь, отозвалось лишь мимолетной грустью. Все чувства сосредоточились на грядущей встрече с любимым.
Наконец часы пробили полночь. Эмили приоткрыла дверь, прислушалась, но различила лишь далекие взрывы смеха и звуки веселья. Судя по всему, в зале продолжался пир.
«Они будут гулять всю ночь. Значит, Валанкур скоро придет», – подумала она, осторожно закрыв дверь, и принялась мерить комнату шагами, то и дело подходя к окну и прислушиваясь, не зазвучит ли лютня, но вокруг стояла полная тишина. Волнение возрастало с каждой минутой, и настал момент, когда Эмили уже не могла стоять и была вынуждена присесть возле окна. Аннет, как всегда, болтала без умолку, однако Эмили не слышала ни слова. Наконец она встала, перегнулась через подоконник и услышала уже знакомый нежный голос в сопровождении искусной игры на лютне: