Тогда она многозначительно посмотрела на других пансионерок и тихо добавила:
– Сейчас я не могу рассказать, но если вам это интересно, то приходите в мою келью, когда все уснут, и тогда услышите больше. Но не забудьте, что в полночь у нас молитва, так что приходите или до, или после полуночи.
Вскоре пришла аббатиса, и больше никто не упомянул о несчастной сестре Агнес.
Тем временем граф де Вильфор вернулся домой и обнаружил месье Дюпона в глубоком отчаянии, вызванном давней безответной любовью к мадемуазель Сен-Обер. Впервые он увидел предмет своей страсти в Гаскони еще при жизни отца. Узнав о чувстве сына к особе, значительно уступавшей ему в материальном достатке, тот запретил просить ее руки и вообще о ней думать. Пока отец здравствовал, шевалье исправно следовал первому приказанию, но не мог выполнить второго, а потому утешался тем, что время от времени посещал любимые места Эмили, в том числе рыбацкую хижину, и посвящал ей стихи, послушно скрывая свое имя. Он же исполнял патетичную арию, которую Эмили слушала с глубоким восхищением. На столе в хижине Дюпон нашел ту самую миниатюру, которая окончательно лишила его покоя. Во время его пребывания в Италии отец скончался, однако освобождение от отцовской непреклонности наступило в самый неподходящий момент, потому что объект страсти оказался недосягаемым для признаний. Уже известно, где и как шевалье отыскал Эмили и даже помог ей освободиться из ужасного заключения. Неосторожно позволив своей любви разгореться с новой силой, он безуспешно пытался преодолеть это чувство.
Граф де Вильфор с дружеским упорством продолжал убеждать месье Дюпона, что терпение, настойчивость и благоразумие рано или поздно принесут ему счастье рядом с мадемуазель Сен-Обер.
– Время сотрет печаль, оставленную в ее сердце разочарованием, и она оценит ваши неоспоримые достоинства. Ваша помощь уже заслужила признательность, а страдания вызвали сочувствие. Поверьте, друг мой, в таком чувствительном сердце, как ее, благодарность и сопереживание ведут к любви. Когда мадемуазель Сен-Обер освободится от нынешних заблуждений, то с радостью примет поклонение столь уважаемого месье, как вы.
Слушая ободряющие слова графа, Дюпон то и дело вздыхал. Вера друга вселяла в него уверенность, и он охотно согласился продлить свое пребывание в Шато-Ле-Блан, который мы оставляем, отправляясь в монастырь Сен-Клер.
Когда насельницы разошлись по кельям, Эмили прокралась к сестре Франсес и нашла ее молящейся перед аналоем. Коротко кивнув в знак приветствия, сестра вернулась к молитве, а Эмили присела на край соломенного матраса и принялась ждать, когда та освободится. Вскоре Франсес поднялась с колен, сняла со стены лампаду и поставила на стол, на котором Эмили увидела песочные часы, а рядом человеческий череп и кости. Впрочем, монахиня не заметила ее волнения, присела рядом на матрас и заговорила: