Удольфские тайны (Радклиф) - страница 433

Но мир подлунный так спокойно спит.
Ветра всесильные! Полет ваш тих и ровен,
Пока порыв могучий слух не возмутит.
С восторгом слушаю, как вашим голосам
В ужасный шторм стихия отвечает.
Морские волны катятся и тают,
Послушно уступая небесам.
В минуты тишины иные звуки
Вдруг возникают в воздухе ночном.
Песнь дивная несется над челном,
И весла легкие сжимают крепко руки.
Увы! Ваш сон недолог. Пробужденье
Отчаянных ветров внушает страх певцу.
Мелодия торопится к концу,
Челн утлый к берегу спешит в волненье.
О как я ненавижу сей ужасный час!
С жестокою тоской смотрю на море,
Где буря глохнет в громких криках горя,
В отчаяньи ловя спасенья глас.
Ах, сжальтесь, злые ветры, не гневитесь!
Взываю и прошу о милости одной:
Смиритесь, стихните, остановитесь,
Услышьте слабый, робкий голос мой.

Глава 54

Странные поступки
Рождают странные тревоги:
Ум воспаленный лишь глухой подушке
Откроет свои тайны.
Не врач ей нужен, а небесный покровитель.
Уильям Шекспир. Макбет

Следующим вечером контуры монастырских башен над лесом напомнили Эмили о монахине Агнес, чье состояние глубоко ее взволновало. Желая узнать о здоровье сестры и встретиться с давними подругами, Эмили вместе с Бланш отправилась в монастырь. У ворот стоял экипаж, судя по разгоряченным лошадям, только что прибывший. Однако во дворе царила необычная тишина. Монахиня, встреченная ими в большом зале, ответила, что сестра Агнес еще жива, но вряд ли дотянет до утра. В гостиной сидели несколько пансионерок. Все они встретили Эмили дружелюбно и рассказали о мелких событиях из монастырской жизни. Во время беседы вошла настоятельница и при виде Эмили выразила глубокое удовлетворение, но оставаясь при этом серьезной и даже торжественной, а лицо было грустным.

– Наш дом погружен в печаль, – объяснила она после первых приветствий. – Вам, конечно, известно, что сестра Агнес умирает?

Эмили выразила искреннее сожаление.

– Смерть несет нам великий и важный урок. Давайте его примем и запомним. Пусть он подготовит нас к переменам, ожидающим всех! Вы молоды, а потому способны сохранить в душе мир «превыше всякого понимания»: мир совести. Берегите его с юности, чтобы с годами он вас поддерживал, ибо напрасны и пусты добрые деяния зрелых лет, если поступки молодости дурны!

Эмили хотела возразить, что добрые деяния никогда не напрасны, но не осмелилась прервать монолог аббатисы.

– Поздние дни сестры Агнес, – продолжила настоятельница, – отличались безупречностью. Если бы они смогли искупить ошибки молодости! Сейчас страдания ее велики, так станем же надеяться, что они сменятся миром! Я оставила ее с исповедником и с господином, который только что приехал из Парижа: она очень хотела с ним встретиться. Надеюсь, что им удастся вернуть ясность и покой ее сознанию.