– Ваше неожиданное исчезновение из Удольфо…
Синьора Лорентини застонала.
– …слухи, родившиеся вслед за ним, – продолжила Эмили, – комната в западном крыле, траурное покрывало, предмет, который оно скрывает! Когда происходит убийство…
Монахиня вскрикнула.
– Вот, снова! – пробормотала она, пытаясь подняться и обводя комнату безумным взглядом. – Встала из могилы! Кровь! Повсюду кровь! Но крови не было, об этом вы не должны говорить! Не улыбайтесь! Не улыбайтесь так жалостливо!
Ее слова прервали жестокие конвульсии. Не в силах терпеть ужас сцены, Эмили поспешила прочь из кельи и позвала монахинь на помощь настоятельнице.
Сидевшие в гостиной пансионерки и мадемуазель Бланш обступили потрясенную Эмили и засыпали сотней вопросов, на которые она ответила лишь то, что сестра Агнес умирает. Объяснение показалось достаточным, и вскоре был накрыт стол. Закуски и напитки немного укрепили ее пошатнувшееся физическое состояние. Сознание, однако, так и не оправилось от удара и растерянности перед некоторыми утверждениями монахини. Эмили с радостью немедленно покинула бы монастырь, если бы не стремилась узнать, переживет ли синьора Лорентини последний приступ.
Через некоторое время пришло известие, что конвульсии прекратились и больная успокоилась. Подруги направились к выходу, но в эту минуту подошла настоятельница и, отведя Эмили в сторону, сказала, что хочет с ней поговорить, а поскольку сейчас уже поздно, просит прийти на следующий день.
Эмили пообещала исполнить просьбу и вместе с Бланш направилась в сторону замка.
Дорога шла лесом, и мадемуазель де Вильфор не переставала жаловаться на темноту. Окружающая тишина внушала страх, даже несмотря на сопровождение слуги. Эмили, в свою очередь, слишком глубоко переживала недавно испытанный ужас, чтобы обращать внимание на внешние обстоятельства. Из задумчивости ее вывела Бланш, заметив вдалеке на сумрачной тропинке две медленно приближавшиеся фигуры. Избежать встречи можно было, только свернув в еще более уединенную часть леса, куда незнакомцы, впрочем, могли с легкостью за ними последовать. Однако страх прошел, как только Эмили различила голос месье Дюпона и увидела, что его спутник не кто иной, как посетитель монастыря. Сейчас он настолько увлекся беседой, что не сразу заметил приближение дам. При встрече незнакомец ушел, а Дюпон к ним присоединился, чтобы вместе вернуться в Шато-Ле-Блан.
Услышав о приезде месье Боннака, граф сказал, что хорошо с ним знаком, а узнав о печальном поводе визита в Лангедок и о том, что шевалье остановился в небольшой деревенской гостинице, попросил месье Дюпона пригласить его в замок. Тот с радостью исполнил просьбу.