В то же время германскому правительству сообщалось «об отсутствии у России каких-либо наступательных намерений против Германии».
Днем 28 июля Италия сообщила Берлину, что не собирается воевать на стороне своих союзников.
Рим «обиделся» на Австрию за то, что та не посоветовалась с ней по поводу выступления, предпринимаемого против Сербии, как того требовал один из пунктов Тройственного союза.
Осмыслил сложившуюся ситуацию, Берлин попытался уговорить австрийцев удовольствоваться занятием Белграда как залогом и принять посредничество, предложенное Греем.
Однако венское правительство отклонило немецкие предложения.
Единственно чего удалось добиться германской дипломатии так это только того, что Вена стала облекать свои ответы Грею в еще более вежливые формы.
Трудно сказать, как бы повели себя австрийцы, если бы германское правительство продолжало свой нажим.
Но 30 июля, поздно вечером, он давление на Вену было прекращёно.
Воздействие Генерального штаба вернуло кайзера на прежний путь.
Да и поздновато было, поскольку мобилизация австрийской армии уже шла полным ходом, а австрийская артиллерия продолжала обстрел столицы.
Правительство Сербии переехало в небольшой городок Ниш, а Верховное командование — в Крагуевац.
Стратегические планы Германии строились в расчёте на молниеносный разгром Франции, облегчаемый медленностью мобилизации и сосредоточения русской армии, завершение которых требовало свыше 40 дней.
До истечения этого времени Россия, по немецким предположениям, не могла оказать своей союзнице действенной помощи.
Покончив с Францией, предполагалось бросить все силы на Россию и, таким образом, разгромить, противников порознь.
Каждый лишний день русских военных приготовлений рассматривался как чрезвычайно важный для Германии. Ясно было, что Германия должна любым способом задержать русские мобилизационные мероприятия.
И немцы делали все возможное, дабы как дальше затянуть время простых и ясных ответов на такие же простые и ясные вопросы.
День 29 июля стоит особняком среди всех других последних дней июля, так как был весьма знаменательным для переговоров, предшествовавших объявлению войны Германией.
Как мы видели, до самого дня объявления войны Сербии все попытки свести погасить разгоравшийся конфликт велись дипломатами.
Успехов все эти усилия не принесли, и тогда в игру вступил сам царь.
Все еще пытаясь выйти из кризиса мирным путем, Николай в час ночи отправил телеграмму вернувшемуся из морского путешествия в норвежских фьордах кайзеру.
«Рад, что ты вернулся, — писал он. — Призываю тебя помочь мне в столь серьёзное время. Бесчестная (в некоторых переводах „гнусная“) война была объявлена слабой стране.