Мы были загнаны в тупик, из которого не было выхода.
В этом же положении находились и наши французские союзники, так же мало желавшие войны, как и мы сами, уже не говоря о наших балканских друзьях. Как те, так и другие знали, что им выбора не оставалось, и решили, хотя и не с легким сердцем, принять вызов.
Наконец, Государь, как бы с трудом выговаривая слова, сказал мне:
— Вы правы. Нам ничего другого не остается делать, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального штаба мое приказание о мобилизации…»
Ровно в 4 часа дня Сазонов позвонил Янушкевичу.
— Государь разрешил общую мобилизацию! — сказал он. — Делайте ваши распоряжения, генерал, а потом исчезайте! Первым днем мобилизации решено было считать 31 июля…
Обрадованный Янушкевич взял телефонный аппарат и, как и обещал, со всех сил швырнул его на пол.
Затем вместе с генералом Добророльским он отправился в Мариинский дворец, где шло заседание Совета министров.
На этот раз начальнику мобилизационного отдела удалось получить подписи всех трех министров без особого труда.
Добророльский отправился на столичный телеграф, и уже в 6 часов вечера в военные округа ушли телеграммы следующего содержания:
«Высочайше повелено привести на военное положение армию и флот и для сего призвать чинов запаса и поставить лошадей согласно мобилизационному расписанию 1910 года.
В дополнение номера 3729 высочайше поведено произвести общую мобилизацию всех наших сил. Первым днем обеих мобилизаций следует считать восемнадцатое июля, с которого будут вестись расчеты железнодорожных перевозок.
Первым днем мобилизации считать 31 сего июля.
Подписали генерал-адъютант Сухомлинов, генерал-адъютант Григорович, министр внутренних дел Маклаков
30 июля 1914 года».
В то время как российская военная машина начала делать свои первые обороты, дипломатические переговоры продолжались. В тот же день австрийцы сообщили Сазонову, что Вена готова «вступить в обсуждение по существу предъявленного Сербии ультиматума».
На циркулярной телеграмме, которой министр иностранных дел информировал русских послов в европейских столицах о предложении Австрии, Николай II сделал пометку:
«Одно не мешает другому — продолжайте разговор с австрийским послом».