Затянувшаяся война, ухудшение положения на фронтах, все более плотная слежка со стороны полиции и партии за всеми областями общественной жизни вызвали раскол в офицерском корпусе. В нем были «стопроцентные» и «пятидесятипроцентные» сторонники режима, «безразличные» и «противники». Вооруженные силы перестали быть оплотом свободы слова. В характеристиках, составляемых на выпускников по окончании курса обучения, мы должны были заполнять графу «Отношение курсанта к национал-социализму». Мы всегда использовали одну и ту же невинную формулировку, но не могли выкинуть из характеристики данный пункт:
«Курсант Х. проявляет положительное отношение к национал-социалистическому движению и тем самым гарантирует безусловную верность фюреру и Великой Германии».
Вещь немыслимая еще годом раньше!
Наконец, голос диктора. Никого из нас не удивило то, что мы услышали:
«Сегодня в полдень, в ставке в Восточной Пруссии было совершено покушение на жизнь фюрера, Верховного главнокомандующего вермахта. Покушение провалилось. Фюрер не пострадал. Полиция ведет расследование».
Мы ничего не знали о том, кто именно совершил покушение. Шли часы. Стемнело. Из Берлина поступали самые противоречивые сведения, в частности, такие: «Геббельсовское радио солгало. Гитлер мертв. Генерал-полковник Бек взял судьбу Германии в свои руки. Фельдмаршал фон Вицлебен назначен Верховным главнокомандующим вермахта».
Но более или менее реальные сведения были известны очень узкому кругу офицеров, наиболее близких начальнику училища полковнику Риттеру. Основная масса офицеров ничего не знала.
Сидя за столиками в офицерской столовой, мы обсуждали новости, куря одну сигарету за другой. Около полуночи нам подали гороховый суп. Все проголодались. За последние двенадцать часов ни у кого не было во рту ни крошки. И вдруг пришел полковник Риттер. Он был маленький, коренастый, с кривыми ногами кавалериста. Вид у него был строгий. Мы вытянулись по стойке смирно. Можно было бы услышать, как пролетит муха.
– Господа, я должен сообщить вам самую серьезную новость из всех, какие немецкий старший офицер сообщал своим подчиненным за всю историю нашей армии. Я только что получил из Берлина подтверждение, что группа генералов подложила бомбу в ставке фюрера и попыталась поднять армию на мятеж против ее Верховного главнокомандующего. С данного момента не подлежат исполнению приказы следующих лиц… – Он поднял бумагу и начал читать: – Ольбрихт, Вицлебен, Фельгибель, Гёпнер, Бек, Штауффенберг…
Каждое новое имя обрушивалось на наши головы, словно удар дубиной. Имена популярных генералов и маршалов, удостоенных высших наград, любимцев нации, как Гёпнер, командовавший танковой армией в России в 1941 году, или Вицлебен, один из победителей 1940 года.