Философский постгуманизм (Феррандо) - страница 102

. Собственно, генетическая мутация, создающая возможность усвоения лактозы взрослыми людьми, развилась в результате потребления нечеловеческого молока и молочных продуктов в годы жизни после младенчества, что является культурной практикой, связанной с одомашниванием животных и молочным хозяйством (см.: [Gerbault et al., 2011, p. 863]). Этот случай особенно интересен с постгуманистической точки зрения, поскольку он не столько подкрепляет западную дихотомию природы и культуры, сколько высвечивает эволюцию как природно-культурный процесс, который развивается в общем пространстве биологической адаптации и культурных практик.

Что именно следует из понятия «вида», если судить с пост-антропоцентрической точки зрения? Другими словами, не говорит ли само понятие «вида» о специзме? Хотя понятие «вида» формулируется в рамках знания, характерного лишь для одного вида (то есть в системе знаний, разработанных людьми для удовлетворения собственных нужд), само по себе оно не обязательно подразумевает привилегии определенного вида. Постгуманистам надо держать в уме собственное телесное месторасположение. Тот факт, что гегемонная история западной мысли определялась концепциями, отдающими приоритет определенному виду, поскольку в них человек как вид (обычно представляемый в виде белого гетеросексуального мужчины, визически полноценного и владеющего собственностью) занимал вершину определенной иерархической конструкции, не означает того, что понятие вида неизбежно влечет дискриминацию; на самом деле с ним можно работать, заняв активистскую позицию. Исследовательница и экологическая активистка Вандана Шива, рассуждая о биологических и экологических следствиях нарушения видовых границ в генной инженерии, замечает: «Границы были важным конструктом, служившим экологическому сдерживанию. “Устранение границ” стало важной метафорой устранения ограничений, ранее сдерживающих человеческую деятельность, что допустило безграничную эксплуатацию естественных ресурсов» [Shiva, 1995b, p. 281]. В действительности, символический акт устранения границ послужил интересам лишь одного вида, а именно человека (или, говоря точнее, лишь некоторым людям)[275]. Здесь нам надо открыть скобку и восстановить контекст замечаний Шивы, поскольку они являются прямым ответом на киборга Харауэй, концепцию которой мы до сего момента поддерживали.

Почему Вандана Шива критикует понятие киборга? В 1990-е годы постмодернистское понятие киборга, предложенное Харауэй, было принято феминизмом в общем и целом одобрительно, поскольку в нем увидели способ подорвать традиционные дуализмы и создать новое пространство для мысли; но также оно было встречено некоторыми важными критическими замечаниями. Так, выступая с позиций эко-феминизма, Шива утверждает: «Постмодернистские феминистки… видят в большей степени свободы не свободу организма, позволяющую ему адаптироваться, расти и формировать самого себя изнутри, а механическое добавление “металла” к “плоти” и “машины” к “телу”. Неизбежное следствие в том, что одно теперь считается неполным без другого» [Ibid., p. 278]. По мысли Шивы, этот взгляд особенно проблематичен с экологической точки зрения, поскольку мы живем «в эпоху, когда главной задачей становится забота о сохранении различных форм жизни, как биологических, так и культурных» [Ibid.]. В этом смысле биологический акт гибридизации, который Шива соотносит с генной инженерией и генетически модифицированными организмами (ГМО), не является безобидным, поскольку он связан с политическими и экономическими силами, которые, принося выгоду определенным корпорациям и заинтересованным группам, нисколько не меняют капиталистическую патриархальную парадигму. Например, Шива подчеркивает то, что дорогостоящие ГМО-семена, продаваемые компанией Monsanto, усугубили проблему самоубийств среди фермеров в Индии