Там выбрался на ступени и подставил лицо солнцу. Посидев так минут пять, он с сожалением натянул рубашку, подхватил сапоги и направился в дом.
Паскуале показывал дом Ариадне, поэтому одеваться пришлось самому. Застегнув дублет, Роберт, повинуясь порыву, достал из потайного отделения ларец с драгоценностями, откинул крышку. Камни призывно блеснули. Он протянул руку и взял фамильное колье – золотые квадратные пластины с вплавленными в них рубинами одинакового размера, соединенные между собой цепочками из золота.
Как правило, именно это украшение герцоги их рода дарили своим женам в качестве утреннего дара. Год назад королева, пытаясь избежать воспоминаний, продала это колье вместе с рубиновой диадемой, изготовленной веком позже, и Роберту потребовалось немало усилий, чтобы получить их обратно.
Скривившись от воспоминаний, он высыпал украшения на кровать и задумчиво перебрал их. Броши, кулоны, серьги… при виде двух колец, сцепленных между собой, герцог нахмурился. Он и забыл про самое главное – кольцо, которое глава рода надевал невесте в храме.
Когда-то ювелир-халфлинг сделал для одного из Честеров три кольца, которые могли соединяться в одно. Напитанные магической силой, они защищали своего владельца. Впоследствии эти кольца использовались как обручальные. И теперь два из них находились в ларце, а вот третье… герцог вздохнул. Как он ни откладывал это дело, необходимо было забрать кольцо у той, кому оно больше не принадлежало.
Странно, что мать не отдала его Роберту сразу. Впрочем, она всегда была падка на украшения, а фамильное кольцо с бриллиантом до сих пор считалось произведением искусства. Вряд ли она отдаст его просто так.
Честер прищурился, просчитывая все варианты. Положение матери и ее титул делали невозможными магическое воздействие или угрозы. Обращаться в рысь тоже было глупо – ее величество вполне могла подать жалобу Вильгельму, и тот, как бы ни ненавидел мачеху, обязан будет разбираться со сводным братом, а Роберту не хотелось проверять, кого из них двоих его величество не любит больше.
План пришел сам собой. Хорошо обдумав последствия, Честер приказал седлать коней и вскоре в сопровождении слуг выехал из ворот усадьбы. Несмотря на лето, за спиной у герцога развивался короткий плащ, подбитый белым шелком, а в густом мехе воротника, если присмотреться, можно было заметить крысиный хвост.
Лошадей вчера купил Паскуале. Слуга торопился, и потому они не отличались резвостью. Хорошие, добротные, тем не менее, они вызывали глухое раздражение, подпитываемое тоской по вороному Шторму, ныне стоящему в королевских конюшнях. Вильгельм всегда с завистью поглядывал на породистого скакуна и вряд ли жаждет вернуть его сводному брату.