Он иронизировал по поводу нахальной попытки Рюдберга украсть его идею. «Что сказали бы люди, если бы я, “улучшив” пунктуацию в чужом романе, опубликовал бы его под своим именем и ради собственной корысти? Заслуживало бы такое всяческой похвалы?»>18
Когда же Торговая коллегия вскоре после этого удовлетворила заявку Рюдберга, Альфред заговорил по-другому. Он оказался на распутье. До этого он решил не возвращаться в Швецию, пока не наладит продажу в Гамбурге. От него зависело будущее семьи и, как он сам это сформулировал, «откуда же мы возьмем денег на завтра, если их не обеспечат здешние дела?» Но как поступить теперь? Нужно срочно подавать в суд на Рюдберга за кражу патента.
Альфред получил по почте копию патента своего конкурента. Сравнив, он понял, что не разбирающийся в предмете судья очень легко может это пропустить. Его терзали сомнения. Остаться или поехать домой и защищать свой патент? По его оценке положения дел в Гамбурге, финансовые трудности семьи в ближайшие месяцы должны разрешиться, а тяжба о патенте все еще будет продолжаться. «Я очень хотел бы приехать домой, однако это невозможно: это привело бы нас всех к полному краху, а когда остаешься без гроша в кармане, никакая справедливость не помешает судье нанести тебе удар, а общественности – над тобой посмеяться».
Он считал, и ослу понятно, что он прав. Между тем интуиция подсказывала, что в Стокгольме все может случиться. Его переполняет гнев. «Если мы его [процесс] проиграем, это будет чудовищная несправедливость, возможная только в нашей дорогой Швеции, где адвокатов пора кормить сеном, а Торговой палате – почитать азбуку». Он посоветовал Роберту выбрать в качестве адвоката «мозги первого порядка».
Интуиция не подвела Альфреда. Процесс против Рюдберга будет продолжаться почти год и закончится для Нитроглицериновой компании Альфреда полным провалом. Возможно, удар смягчило то, что вскоре после этого Рюдберг обанкротился>19. Как бы там ни было, этот эпизод оказался лишь первым предвестником того, что последовало далее.
* * *
В то лето Альфреда мучили не только неожиданные конкуренты, но еще и сильнейшие боли в левой половине головы. От стресса, как и от дополнительных испытаний, симптомы усиливались. О том, что острые головные боли уже известны как побочный эффект при работе с нитроглицерином, он, похоже, не задумывался.
Строго говоря, писал он, ему бы сейчас очень помогло лечение на курорте, однако на это нет ни времени, ни денег. Старикам же, напротив, эта роскошь давно была обещана – из средств, которые Альфред отложил после продажи норвежского патента. В той нестабильной ситуации он наверняка размышлял об оправданности таких расходов, но родители нуждались в лечении, да и кто, кроме него, в состоянии это оплатить? От братьев не поступало пока никаких позитивных известий о финансовых успехах, только о постоянном приросте семьи. Весной и жена Роберта Паулина родила дочь, которую назвали Ингеборг. Когда пришли по почте фотографии, Альфред счел, что «малышка» хорошенькая и милая