.
Людвига все это совершенно застало врасплох. Он был так удивлен и благодарен за то, что Альфред «из дружбы и чисто братских чувств» готов взять на себя такие хлопоты и столь многим пожертвовать. Людвиг вновь обрел утерянное было доверие. Ведь неожиданная ссуда могла означать лишь одно: брат изменил свое мнение о положении предприятия. Он благодарил брата за предложение и добавил: «[оно] имеет для меня неизмеримую ценность, давая мне покой и уверенность… Если бы можно было усилить мою любовь и уважение к Тебе, Ты создал для этого все правомерные предпосылки». Он пообещал сделать Альфреда директором нефтяного товарищества, так, чтобы «все увидели: братья Нобель – это не только Людвиг Нобель»>35.
Изменил мнение? Альфред буквально вышел из себя. Вовсе нет, язвительно заметил он в ответном письме. С невыполнимыми кредитными обязательствами и при полном отсутствии резервного капитала вся нефтяная компания висит на волоске. Неужели Людвиг этого не понимает? А что будет, если случится катастрофа? Он счел, что вынужден снова говорить со всей серьезностью. А пост директора ему не нужен.
Вскоре после этого, ко дню конфирмации старшей дочери Людвига Анны, прибыл большой пакет от Альфреда с подарками всем детям Людвига. А в конце апреля Людвиг с изумлением получил от брата халат ручной работы из Парижа. Несмотря на кризис, братская любовь оставалась неизменной, о чем свидетельствовали все эти поступки.
Альфред Нобель прекрасно осознавал, что его бикфордов шнур короток. «То, что я работаю с взрывчатыми веществами, вполне логично, ибо самого меня природа наделила вполне взрывным темпераментом. Когда я злюсь, у меня буквально искры летят из глаз, но это продолжается не более получаса», – писал он позднее Людвигу>36. Весной этого года он не раз пожалеет о своих письмах и даже признается в этом Людвигу. Он будет оправдывать свои вспышки тем, что его нервы особенно «расшатаны», поскольку одновременно ему приходится отводить угрозу больших неприятностей, имея дело с государственными службами в Великобритании. На самом деле его английской компании, в которую он вложил почти треть своего состояния, тоже угрожает банкротство, писал он.
Старший брат Роберт, оказавшийся на этот раз над конфликтом, предложил отправиться втроем в Баку. Альфред ответил: «Единственное, что могло бы привлечь меня туда, – это общество – Твое и, возможно, Людвига, – но в безводной пыльной пустыне с подошвой из нефти я не нахожу ничего привлекательного. Мне хотелось бы жить среди деревьев и кустов – безмолвных друзей, уважающих мой нервический нрав». Он просил его также передать привет старшему сыну Яльмару от «его старого дядюшки, который с изношенными зубами, выпавшими волосами и изъеденным тяжелыми думами мозгом всего лишь старая развалюха»