Теперь, в июле 1888 года, Софи находилась в Бад-Ишле, где у нее теперь не было собственного дома и где слухи ходили особенно упорные. Альфред прибыл в австрийскую столицу, чтобы помочь ей найти новое пристанище. Жизнь в отеле бросала тень как на ее, так и на его репутацию.
Задачу осложняла жара. Альфред читал объявления и разъезжал на извозчиках по адресам, в городе и пригородах. Раздражение нарастало. За несколько дней он нашел больше хороших и дешевых квартир, чем Софи, ее брат и ее отец за целый год. Правда, некоторые дома располагались в двадцати минутах езды на коляске от центра, однако он обнаружил и несколько прекрасных городских квартир по цене куда более разумной, чем утверждали они.
Сам Альфред остановился в самом центре Вены в похожем на дворец отеле Imperial, судя по тогдашним путеводителям, одном их самых дорогостоящих мест в австрийской столице. Среди ночи он вдруг проснулся и почувствовал себя больным, более того, совершенно обессиленным. Позвонить в звонок он не мог, а о том, чтобы добраться до двери, и думать не приходилось. «Посему мне пришлось провести несколько часов в полном одиночестве, с мыслью, что они могут оказаться для меня последними», – описал он это позднее Софи, когда снова встал на ноги.
Постепенно Альфред осознал, в чем дело. Стенокардия – страшный недуг, унесший жизнь его брата Людвига. Он воспринял это как напоминание о том, «какое несчастье не иметь рядом ни одного человека, который доброй рукой может закрыть тебе глаза и прошептать тебе на ухо нежное, правдивое слово утешения. Такого человека я должен себе найти, и если этого нельзя достичь иным способом, то я переберусь в Стокгольм к своей матери», – писал он Софи.
Должно быть, старуха с косой уже начала свои приготовления, чтобы забрать и его. Он должен был догадаться. Еще осенью врач высказывал опасение состоянием его здоровья и предписывал ему полный покой. Соблюдал ли он эти назначения? Нет>2.
* * *
Между тем в Петербурге 29-летний племянник Альфреда Эмануэль Нобель пребывал в глубоком горе, о чем не многие догадывались. Людвиг был для него не только заботливым отцом. Эмануэль утратил бесценного друга, от которого не имел никаких секретов. «Нечасто родителям удается построить дружеские и товарищеские отношения между собой и детьми, но юношеская душа моего отца позволила ему создать такие отношения со всеми нами, братьями и сестрами», – делился он с Альфредом вскоре после смерти Людвига>3. Теперь ему предстояло занять место отца. На него ложился тяжкий груз ответственности.