Позднее выяснилось, что таким способом удалось «убедить» не менее 104 парламентариев проголосовать весной 1888 года за закон о Панамской эмиссии. Одним из самых рьяных взяточников оказался компаньон Альфреда Нобеля Поль Барб, который за определенную сумму обеспечил компании и свой голос, и голоса многих других депутатов. Не приходится удивляться, что закон был принят. Жарким летом 1888 года французской общественности предложили два миллиона панамских облигаций. Компания заверила мелких вкладчиков, что вложение исключительно выгодное, ибо исторический момент не за горами: уже в июле 1890 года Панамский канал будет построен и открыт для движения. Создавалось впечатление, что тот, кто воспользуется случаем и купит облигации, сможет заработать хорошие деньги за относительно короткое время.
Конечно, компания не распространялась о подкупленных парламентариях, которые уже сейчас без всякого риска положили себе в карман астрономические суммы. Поль Барб принадлежал к тем, кто обогатился больше всех. 17 июля 1888 года он попросил одного из сотрудников динамитной компании сопровождать его в офис Французского банка. Барб велел сотруднику прихватить с собой самый большой портфель. Пустой. Придя в банк, Барб достал пять чеков на общую сумму 550 000 франков (примерно 25 млн крон на сегодняшний день), выписанных финансовым директором Панамской компании. Он попросил своего сотрудника подписать их и получить деньги. «В те несколько минут, пока я держал в руках эти чеки, он все время стоял у меня за спиной», – расскажет тот в суде много лет спустя>15.
Портфель был забит до отказа пачками купюр. На улице ждал экипаж Барба. Двое отправились в другой банк, где преступные деньги были внесены на счет.
Семь месяцев спустя Панамская компания обанкротилась. Сотни тысяч мелких вкладчиков лишились своих денег, перед конторами банков разыгрывались душераздирающие сцены. Однако поначалу катастрофа описывалась как обычное банкротство, просто компании не повезло. В течение нескольких лет лишь немногие посвященные знали о грязной закулисной возне>16.
Когда в конце концов разразился панамский скандал, Альфред Нобель был потрясен им больше всех.
* * *
К концу жаркого лета 1888 года Эйфелева башня переросла и Нотр-Дам, и Пантеон, и купол Дома инвалидов, став самым высоким зданием Парижа, хотя все еще была построена только до половины. В нескольких кварталах от нее Альфред Нобель затеял собственный строительный проект. Он обратился за разрешением на расширение своего дома за счет пустующей земли между его собственным домом и соседним участком. Альфред мечтал увенчать пристройку красивым куполом и пригласил для этой цели архитектора с Елисейских Полей. В его планы входило также расширить зимний сад на первом этаже, дополнив его теплицей и «цветочной галереей». Для этого он заказал у торговца цветами на бульваре Османа целый лес кокосовых пальм, бамбука и папоротников