Рагнар Сульман ответил, что все это еще можно обсудить. Однако вопрос имеет скорее теоретическое значение, ибо все ценные бумаги уже вывезены из Франции.
Сообщение вызвало за столом некоторый переполох. Поначалу Яльмар не поверил ему. С изумлением, как мы можем догадываться, он услышал из уст генерального консула Нурдлинга подтверждение, что именно так и обстоит дело>3.
Поскольку в письменном виде сохранились воспоминания одного Рагнара Сульмана, мы не можем доподлинно знать, как отреагировали братья Нобель и их зять, тем более, что именно они сказали. В сдержанной бюрократической прозе Сульмана все следы бушевавших чувств удалены. Однако главный посыл однозначен: до встречи в суде!
* * *
«Нобелевское завещание. Наследники начинают действовать» – так называлась статья в Aftonbladet, опубликованная в начале апреля 1897 года. В этом заголовке не содержалось никакого преувеличения. Намечавшаяся контратака сейчас, задним числом, может быть названа хорошо спланированной стратегической трехступенчатой ракетой. Первый ход был сделан в Париже.
В ответ на дерзкую выходку Рагнара Сульмана и Густава Нурдлинга с ценными бумагами Яльмар и Людвиг Нобели немедленно обратились к французским властям. Они потребовали ареста имущества Альфреда Нобеля в Париже. Так и было сделано, но, поскольку почти все имущество уже ушло, задержание коснулось в основном виллы на авеню Малакофф. Затем те же меры были предприняты братьями Нобель в Германии и Англии, в последнем случае безрезультатно.
Шведские родственники, как указывалось позднее, действовали «намеренно в духе открытой конфронтации»>4.
Тем временем Рагнар Сульман отправился в Сан-Ремо, чтобы продолжить там опись имущества. Он наблюдал за упаковкой книжного собрания и лабораторного оборудования, при этом составив письмо Яльмару Нобелю в попытках остановить мчащийся поезд. Рагнар упомянул свою «весьма основательную» дискуссию с Эмануэлем Нобелем и подчеркнул, что действует по заданию Альфреда и не имеет в данном вопросе никакого личного интереса. Напротив, он заинтересован в том, чтобы достичь со шведской ветвью семьи такого же дружественного договора, как и с русской. Здесь он формулирует примерно то же, что писал Людвигу: «Думаю, все пошло бы хорошо, если мы бы имели дело только с Эмануэлем и Тобой. Но я довольно вскоре убедился, что дело обстоит иначе»>5.
Яльмар не пошел ему навстречу. Документы, найденные при подготовке данной книги, показывают: сразу по возвращении из Парижа Яльмар, Людвиг и граф Риддерстольпе назначили в Гранд-отеле в Стокгольме встречу с одним из самых авторитетных юристов Швеции. Эрнст Трюггер, профессор процессуального права, был к тому же членом риксдага. С политической точки зрения он принадлежал к консервативному крылу депутатов, которые на все попытки ослабить Шведско-норвежскую унию отвечали резко негативно. Он относился к тем, кто считал передачу права вручать премию мира Норвегии угрозой безопасности Швеции и потому уже на начальном этапе воспринял завещание так же критически, как и семейство Нобель.