Сульман и Лильеквист выиграли. В конце апреля 1897 года городской суд Стокгольма отказался от права на рассмотрение дела о завещании Альфреда Нобеля. Окружной суд Карлскуги, напротив, объявил о своей компетентности. Таким образом, удалось отвести первую угрозу объявления завещания недействительным, но ожидалось обжалование, да и французская опасность еще не миновала. Кроме того, пока существовала неизвестность в главном: что ответят те, кому выпало присуждать премии?>14
* * *
Прошло четыре месяца с тех пор, как стало известно содержание завещания Альфреда Нобеля. Норвежский парламент оставался единственным учреждением, назначенным присуждать Нобелевские премии, кто публично демонстрировал безраздельный, даже громогласный энтузиазм. В начале апреля 1897 года, когда душеприказчики обратились с формальным запросом относительно миссии, возложенной на них Нобелем, президент стортинга Йон Лунд почтил жертвователя в памятной речи в парламенте. Члены парламента выслушали его речь стоя. «Наш народ имеет особые причины помнить Нобеля за признание, которое он обеспечил Норвегии, и то доверие, которое он продемонстрировал нашему Национальному собранию», – сказал Лунд и с гордостью отметил, сколь почетная миссия возложена на норвежцев в деле мира на планете. «Это будет краеугольный камень, который никогда не рассыплется в прах и останется неизменным», – заявил президент норвежского парламента>15.
Однако, чтобы присуждение премий могло стать реальностью, Сульману и Лильеквисту требовалась поддержка всех четырех учреждений. В этом процессе торжество норвежцев не всегда было им на руку, и некоторые овации звучали диссонансом. Писателя Бьёрнстьерне Бьёрнсона, например, после его многочисленных памфлетов в пользу мира и против унии, многие воспринимали как заклятого врага Швеции. Едва имевшая эффект разорвавшейся бомбы новость о премии мира стала достоянием гласности, как Бьёрнсон немедленно выступил, присвоив себе часть заслуг в том, что Нобель вообще учредил премию мира. Такие выступления вызвали в Стокгольме острую реакцию. В консервативных шведских кругах многие опасались, что Норвегия воспользуется премией мира, чтобы обзавестись независимым внешнеполитическим влиянием и начать борьбу против Швеции, выводя на свет мировой политики «норвежских домашних апостолов пацифистского движения, грезящих республиканскими идеями». По словам Сульмана, такого рода опасения присутствовали на всех уровнях, даже в правительстве. А что думает по этому поводу король унии Оскар II, он отлично знал.