Мой друг Фил был озабочен и сбит с толка. Чтобы удержать его от лишних расспросов, я сказала, что у меня гормональное нарушение – “знаешь, эти женские штучки”. Мужчины никогда не задают вопросов, если дело касается женских болезней. Но я знала: мой ум испаряется день ото дня.
Тут на сцену выходит Джорджио, по профессии капитан корабля, а по призванию нянька, как я с благодарностью обнаружила. Джорджио отвез меня в мой загородный домик, где я, бывало, иногда проводила выходные, и не отходил от меня круглые сутки. Он готовил для меня, ухаживал за мной и старался делать невозможное – успокаивать меня на фоне все усугубляющегося кошмара.
Иногда я действительно верила, что это ночной кошмар, и если я закричу погромче, то проснусь. Но, увы, от этого загадочного недуга мне было никак не пробудиться.
Сентябрь положил начало неописуемому и необъяснимому ужасу, который продолжался три месяца, пятнадцать дней и семь часов. К октябрю проверка электронной почты или чековой книжки стала для меня сущей головоломкой. Числа плясали на странице, словно издеваясь надо мной. Выписывая чеки, я путалась в сложении, переставляла местами цифры и делала странные ошибки. Должно быть, мусорщики от души веселились, возвращая мне чек, выписанный на $4465–00 вместо $44–65! Страшные слова “Оторвать по линии сгиба и сложить” или “Напишите на чеке номер счета” были напечатаны на бланках только для того, чтобы довести меня до слез. Неужели им не жаль беспомощных?
В ноябре мои страдания стали невыносимыми. Я напугала Джорджио, заявив, что хочу избавления любой ценой. Выводя меня на прогулку в соседний парк, он крепко держал меня за руку, поскольку я сказала, что любая проезжающая машина могла бы положить конец моим мучениям, сумей я вовремя под нее кинуться. В парке я осматривала скалы, прикидывая, достаточно ли они высоки (и достаточно ли жестким будет приземление), чтобы обеспечить мгновенный уход. Пришел декабрь, и температура упала ниже нуля. Мне оставалось только корчиться и извиваться на диване, как гусенице на булавке. Поскольку я была не в состоянии заполнить счета, газовая компания меня отключила. И тут Джорджио впервые не сумел мне помочь. Он не настолько свободно владел английским, чтобы позвонить и объяснить, что это просто оплошность и чек скоро поступит. Много лет назад, в бытность мою стюардессой, я как-то спросила инструктора, который учил нас, как нужно действовать в аварийных ситуациях:
– До каких пор нужно оставаться в самолете после аварийной посадки и оказывать помощь пассажирам?