На другой день Мартон явился на свидание, но Фехери не пришел. Тогда Мартон решил пойти к ним домой и пошел было, но позвонить в дверь не решился. (А теперь ему уже помнилось, будто он позвонил, но мать Фехери не впустила его даже в прихожую. «Мой сын дома, но впредь он будет всегда занят», — сказала она вежливо и улыбнулась. И теперь Мартону казалось даже, будто рядом с ней стояла и служанка, которая тоже знала все, потому что, когда он повернулся, насмешливо бросила ему вслед: «Мое почтение!»).
Четыре года прошло с той поры. От переживаний в голове у Мартона все перемешалось, и теперь он во всем винил не своего друга Имре Фехери, а его мать.
Когда ребята с улицы Нефелейч или с других окрестных улиц переставали водиться друг с дружкой, этому всегда предшествовали шумная ссора, всякие слова: «Иди к черту! Я с тобой не вожусь! Ты сопляк!» И разрыв нередко заканчивался дракой, а спустя два-три дня все как ни в чем не бывало. Слова были не нужны, и так было все ясно. Ребята опять играли вместе, болтали, бегали, ходили в атаку на соседнюю улицу и рассказывали друг другу о том, что было на самом деле, и о том, что попросту выдумали. И двор, и улица, и лестницы, и площади — все звенело от ребячьих голосов. «Друзья навек» опять были вместе до первой ссоры или драки.
А с Фехери они никогда и худого слова не сказали друг дружке: и мальчик, и мать его, и горничная — все улыбались. Так с улыбкой и выгнали его.
«Какие ребята будут в этом училище?» — размышлял Мартон. «Может, такие, как Фехери?» В городском, откуда он перешел, мальчишки были совсем другие. Например, у Петера Чики отец был, кажется, портным, пока не помер, а мать и сейчас шьет — на это они и живут. Петер Чики очень хороший парень. Бывает, правда, что набросится на кого-нибудь из друзей, если ему мешают рисовать, но он еще никогда никого не предавал, никого не обижал, а ведь Петер такой силач, что сразу двоих вместе с партой подымает. У Лайоша Балога отец парикмахер, а сам Лайош пишет стихи, и хотя он всегда нарочно перечит, все-таки дружбу считает священной. А Тибор Фечке… вот уж друг, так друг! Что Мартон ни скажет, сразу соглашается и всегда во всем считает его правым. С ним и советоваться-то не стоит, Мартон и так знает заранее, что скажет Тибор. А Геза Мартонфи — Фифка Пес? Отец с матерью у него искусственные цветы мастерят. Ну и так далее… Самый богатый из всех — шваб Рихард Кюне. У них колбасная на площади Кальвария… Мартону Фицеку и его друзьям это казалось, понятно, великим богатством. Прыщеватый Рихард — он был на несколько лет их старше — каждый день приносил с собой в школу груду свиных шкварок и колбасы. Если кто просил у него, он всегда давал, правда, немного и поразмыслив сперва, но давал. Но вообще-то Рихард был так глуп, что в глазах мальчишек это сводило на нет все его «колбасное богатство». Он почти в каждом классе сидел по два года. Семнадцати лет Рихард все еще учился в четвертом классе городского училища. И он и его родители радовались, когда кто-нибудь из хороших учеников, например Мартон, приходил к ним в гости.