— А где Геза?
Дядя Мартонфи указал на стул, приглашая Мартона сесть. Он смотрел на Мартона и кивал головой, не то ему, не то самому себе. Мартон сел и, так как врать ему не хотелось, молчал.
2
А старик Мартонфи лег на застеленную кровать, закрыл глаза, стиснул зубы и застонал. Прижал к груди сжатые в кулак бескровные руки. Дышал носом и едва заметно водил туда и сюда головой по подушке.
— Дядя Мартонфи!..
Рот у старика раскрылся, он глубоко вздохнул и указал рукой на шкафчик, висевший на стене.
Мартон подскочил к шкафчику. Там стояли разные пузырьки и флакончики.
— Этот? Этот? Этот?
Старик кивнул головой. Мартон принес ложку из кухни.
— Сколько? — спросил он и дрожащими пальцами накапал лекарства в ложку.
Ложка не звякнула, а коснулась чего-то мягкого. Это были беззубые десны старика. Дядя Мартонфи проглотил лекарство и молча лежал на спине. Так прошло бог знает сколько времени. Мальчик гладил повисшую руку старика. Послышались шаги из кухни. Мартон радостно вздохнул. «Фифка Пес пришел!»
— Здравствуй!
— Дяде Мартонфи плохо… было плохо… Я дал ему лекарство…
Геза склонился над отцом.
— Вам лучше?
— Да, — устало ответил старик.
Он ни словом не обмолвился о происшедшем. Мартон тоже. Старик благодарно пожал ему руку. И Мартон не знал почему: то ли потому, что он смолчал, то ли потому, что лекарством напоил.
— Геза, — сказал старик, — корзина… там… Я не могу пойти… Надо сдать… готовые цветы.
— Я помогу, — тут же предложил Мартон.
Они с двух сторон взялись за большую плетеную корзину, в которой заботливо были уложены восковые ландыши, бумажные розы, незабудки, и понесли ее на проспект Йожефа, в цветочный магазин Шари Перцель.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой перед Мартоном и читателем появляется в рамке дверей Илонка Мадьяр
1
Мартон впервые в жизни попал в цветочный магазин. Семейство Фицеков не покупало ни живых, ни искусственных цветов. Предложи это кто-нибудь г-ну Фицеку, когда он в добром расположении духа, он надсадил бы живот со смеху. «Цветы купить? Больше ничего не придумали, почтеннейший? Может, прикажете купить еще тряпку, размалеванную маслом, — вроде той, на которую намедни домохозяин пятьдесят форинтов ухлопал? Две сардинки на ней, жареный цыпленок да пять хреновых яблок, размалеванных по тарелке. Так что ж — купить прикажете эту тряпку и на шею себе повесить? Да я за два форинта настоящих яблок куплю вместе с тарелкой, не то что такую пачкотню на старых кальсонах. Искусственных цветов?! Еще чего?»
…В магазине за прилавком стояли две девушки в белых фартучках. Кругом были южные пальмы, кактусы, олеандры, в огромных вазах — белые, красные и желтые розы; хризантемы, астры, георгины; в застекленных шкафах были выставлены большей частью искусственные цветы и венки. За кассой сидела, как показалось Мартону, пожилая женщина — сама владелица магазина Шари Перцель. «Когда войдем, скажи ей: «Целую ручку!» — еще по дороге учил Геза приятеля. — Это так принято!»