— Ну и за чем же дело стало?
— Только, — и Мартон положил правую руку на стол, — для этого, говорят, нужно много денег… То есть чтобы выучиться… — сказал он так тихо, будто слово «деньги» произносить неприлично. — Я ходил уже однажды в консерваторию. Три года назад. Господин Даллош, наш учитель пения… изволите видеть… пообещал, что меня бесплатно будут музыке учить, но я только петь помог тамошним ребятам, потому что у меня хороший голос… Потом, когда ребята сдали экзамены, мне велели уйти.
— У вас и голос хороший? — спросила дама, не переставая улыбаться.
Мальчик молча кивнул.
— А почему вы думаете, Мартон, что у вас есть талант к сочинению музыки?
— Почему? — лихорадочно вырвалось у мальчика. Язык его пробежал по губам, горячий рот влажно заалел. — Потому что я весь день слышу песни, весь день пою, да и не песни — слов у них нет, а так, разные слова… Словом, то, что называют арией. Не так ли?
Дама встала. Кивнула мальчику. И они прошли в другую комнату, к роялю.
— А вы сыграйте какую-нибудь свою песню.
— Я только одним пальцем умею…
— Не беда…
— Летом я научился играть на цимбалах… У вас нет случайно и цимбал?.. На них мне легче.
— Нет… Ну, попробуйте, Мартон.
Мальчик сел на круглый стул, ударил одним пальцем по клавише, заиграл какую-то свою мелодию, но сбился, ударил не там, где надо.
— Нет, не так, — проговорил он с отчаянием, — вот как… Нет, и так нехорошо! — объяснил он. — На рояле приходится искать звуки, — говорил он, не переставая играть. — У меня нет рояля, и когда я пою, то звуки искать не приходится, препятствий нет… То, что я играю сейчас, совсем другое, не то, что я пою. Гораздо проще. Когда я напеваю, выходит не так просто. Песня идет быстро и туда, куда я хочу… Вот только трудно спеть ее потом еще раз, забывается. Надо было бы послушать, когда я сочиняю… Когда же я хочу снова ее спеть, она всегда становится проще. Вот и сейчас гораздо хуже. Вы понимаете меня? — И он левой рукой ударил по клавишам. — Эта мелодия называется «Мечта»… Когда я спел ее впервые, она была очень длинная. Тянулась от улицы Нефелейч до самой Буды… Беда в том, что меня не учили нотам… А без этого, изволите видеть, невозможно… Но это еще пустяки, — все горячее говорил мальчик. — Я хочу написать «Симфонию мироздания».
— Какая же это будет симфония?
— Какая?.. Прежде всего соблаговолите сказать мне, бывали ли вы уже… — Мальчик запнулся. Сейчас, когда его так захватила музыка, он не мог больше произнести: «Милостивая сударыня». Мартон глотнул. «Никак не буду ее называть», — решил он про себя. — Соблаговолите сказать… Бывали ли вы уже… на горе Геллерт? Весной, в апреле, когда только-только вылезают маленькие крохотные листочки? Или в мае, когда цветут яблони?.. Видели ли вы девушек в церкви во время причастия? Когда они стоят рядом в белых платьях и играет орган?.. Все кругом белое-белое… Так вот и на горе Геллерт, после обеда… и… изволите видеть, нельзя торопиться домой, надо обязательно подождать захода солнца… И тогда от радости становится так тяжело на сердце, что волей-неволей ложишься на траву… Внизу загораются лампочки Пешта… Много-много лампочек. А наверху звезды. Первой всегда восходит Венера.