— Ой! — воскликнула она и кулачком стукнула по лбу. — Глупая… глупая… глупая!.. Через десять минут он будет здесь! — Повернула голову набок, чтобы проверить, к лицу ли ей свернутые узлом волосы. С некоторого времени она носила их так все чаще и чаще, желая казаться взрослой. «А может быть, лучше калачиком заложить?.. Сколько лет этому… домашнему учителю? А может быть, все-таки калачиком или… А может, лучше?.. Уже нет времени!..» Снова повернула голову налево-направо, точно птичка в ветвях, заслышав призывную песню. Оглядела комнату. Не знала: сюда этот учитель придет или ее пригласят в столовую. «Дядя! Дядя!» — дразнила она себя, закалывая узел костяной шпилькой. «Хорошо?» — строго спросила она у своего изображения. «Очень хорошо!» — ответили друг дружке две Илонки, и девочка рассмеялась. Внезапно кинула взгляд на туфли. Быстро присела на край кровати и сняла их. В одних чулках, на цыпочках подскочила к зеркалу; паркет заскрипел под маленькими ножками; девочка вынула из нижнего ящика шкафа новые желтые полуботиночки. Подула на них, хотя там и пылинки не было, и поставила перед собой на паркет. Посмотрела: «Фасон взрослый?» И, перегнувшись от самой талии, помогала своим уже не детским, но еще и не взрослым ногам залезть в туфельки. Так, нагнувшись, она бросила взгляд в зеркало — и глаза ее задержались на юбке. Она быстрехонько распрямилась, одним движением расстегнула юбку и отряхнулась: юбка соскользнула, и девочка переступила ее. Подняла юбку с пола, швырнула ее в шкаф, потом длинными пальцами, медленно, словно перебирая струны арфы, провела по платьям, висевшим в шкафу. Сняла одну юбку, приложила ее к себе, точно фартук: не понравилось. Вынула синюю юбку в складку и, будто играя в куклы, высоко подняла над собой. «Илонка… Илонка…»… — пропела она и хотела уже застегнуть юбку, но, поглядевшись в зеркало, решила вдруг, что блузка к ней не подходит. Сняла блузку и худенькими голыми руками швырнула ее в шкаф. Расстегнутая юбка упала на паркет и, вздувшись пузырем, прикрыла полуботиночки. Девочка стояла в одной рубашке. Сквозь тонкий батист просвечивало солнце. Илонка покраснела.
— Ой, боже мой! — воскликнула она. Быстро вздернула упавшую юбку и, пока застегивала ее на талии, подбежала к двери в столовую, задвинула щеколду, потом заперла и дверь в прихожую.
И после этого, почувствовав себя в безопасности, спокойнее, хотя такими же быстрыми движениями, стала искать в шкафу подходящую блузку. Бросила взгляд на свои худые руки, выглядывавшие из батистовой сорочки, озабоченно рассматривала их, а заодно и их отражение в зеркале, потом, поколебавшись мгновенье, наконец, остановилась на красной блузке с длинными пышными рукавами. Надела ее. Не отводя глаз от зеркала, отошла назад к самой стене и чем дальше отступала, тем явственней видела себя всю с ног до головы. Потом снова прошла вперед и, когда совсем приблизилась к зеркалу, опять высунула кончик языка. Осталась довольна собой и громко рассмеялась. «Илонка… Илонка… Илонка…» Закрыла дверцу шкафа. Строго оглядела комнату, все ли в порядке? Отперла обе двери и, подражая движениям взрослых женщин, покачиваясь, неторопливо подошла к столу. Села на стул, повернув его так, чтобы быть спиной к дверям, и ждала, когда же раздастся звонок в прихожей. «Дяденька или молодой человек?» — опять мелькнуло у нее в голове, и, забыв про взрослость, Илонка подобрала ноги на сиденье стула, обняла колени и склонила на них голову. «Только бы не дяденька!» — подумала она и закрыла глаза.