Все захохотали. У Яноша Тота глаза так и застыли. Он видел только одно: как трясутся на седле обтянутые рейтузами ляжки графини.
— Schweinerei![25] — воскликнула графиня, заколыхавшись от смеха.
Но полицмейстер, хоть и нарушал все правила приличия, не в силах был засмеяться. «Ну и скандал, ну и скандал!» — думал он.
— Ваше сиятельство, — сказал он графу, — прошу извинения, но я должен немедленно вернуться в город.
— Ваша государственная безопасность, не принимайте это близко к сердцу. Ха-ха-ха! Вот тебе, сигара! Закури! Ха-ха-ха! Schau an, Katherine! Der ist ein Kerl! Was?[26] — обратился он к жене.
Он хотел было уже поскакать дальше вместе со всей своей шумной компанией, когда тщедушный мужичок, стоявший рядом с Яношем Тотом XVIII, заговорил, теребя в пальцах шляпчонку:
— Ваше сиятельство!
— Что такое? — Брови горбоносого графа сурово сдвинулись, и он осадил коня.
— Я телеграмму привез.
— А почему молчишь?..
Крестьянин молча порылся в кармане и вытащил клочок бумажки.
В телеграмме стояло:
«Дорогой граф! Прошу тебя немедленно выехать в Будапешт и принять участие в сегодняшнем чрезвычайном заседании Национальной партии труда. Граф И ш т в а н Т и с а».
Граф повернулся к полицмейстеру.
— Можете ехать со мной. Довезу вас в своей коляске в К. Я должен срочно выехать в столицу.
— Was ist geschehen, Julius?[27] — спросила графиня.
— Graf Stefi depeschiert… Es wird wahrscheinlich Krieg sein[28]. — И закончил по-венгерски: — Не обращайте внимания, продолжайте охоту.
Граф и полицмейстер поскакали к замку. Там они сели в коляску, запряженную четверкой лошадей.
— Как вы думаете, ваше сиятельство, действительно будет война? — спросил дорогой полицмейстер.
— Надеюсь! — холодно ответил граф. Лаконичность ответа означала, что охота закончена и попутчики теперь уже не ровня друг другу.
Полицмейстер понял. И за всю дорогу больше не проронил ни слова.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
которая компенсирует своей длиной предыдущую коротенькую главку; вместе с тем автор нарушает в ней классические традиции инвокации, обращаясь за помощью к высшей власти не от своего имени, а от имени одного из своих героев, да и то с запозданием; грустные последствия этого сказываются немедленно, хотя героя романа пока лишь угощают пинком, правда, таким, что пострадавший отлетает на десять метров и попадает прямиком в мировую войну
1
Хотя г-н Фицек уже не был сапожником, но торговец кожей прислал ему в подарок календарь, правда только в конце апреля. Под голубым небом и покоящейся на облачке ангельской головкой вились буквы: «С Новым годом, с новым счастьем! Самый дешевый поставщик кожи — П е т е р В а д а с». Ниже были прикреплены листочки календаря.