Маришка покорно пошла вслед за г-жой Селеши.
Пишта потрогал свое покрасневшее от пощечин лицо. Зубы у него лязгнули. Губы вытянулись в ниточку.
— Ну, погоди же! — прошептал он.
Поднявшись с табуретки, он сдернул с головы грязный колпак и бросил его в большую миску с дымящимся грогом. Колпак не желал погружаться, тогда Пишта затолкал его на дно посудины большой суповой ложкой и плюнул вдобавок. Потом взял за горлышко бутылку с вином, глотнул из нее, а остатки вылил на мороженое. И, наконец, улыбнувшись устало, сел на табуретку и задумался. Что бы еще такое натворить? Увидел в кухонном шкафу ящик с надписью «соль», вытащил его и высыпал все содержимое в стоявшее на столе мороженое.
Вошла Маришка. Принесла на кухню грязную посуду. Она чуть не вскрикнула, но горло точно судорогой свело.
Появление девушки вызвало у Пишты новый приступ ярости. Он схватил торт-мороженое и швырнул его на черепичные плиты пола. Тут же взял бутылку вина, хотел было отхлебнуть, но поперхнулся, и вино полилось по халату. Пишта схватил хрустальную вазу с конфетами и опрокинул ее на торт, потом высоко поднял бутылку и уронил ее внезапно на хрусталь. И бутылка и ваза разбились вдребезги. Мальчик распахнул кухонную дверь и крикнул:
— Пойдем, Маришка! — И, шатаясь, побежал по лестнице на улицу.
Как раз в тот миг, когда г-жа Селеши торжественно заявила, что сейчас принесут мороженое, из кухни донесся страшный звон и грохот. Г-жа Селеши выбежала, и глазам ее представилось зрелище, от которого она тут же издала отчаянный, пронзительный вопль. Примчались пьяные гости. Игнац Селеши, фыркая, точно конь, остолбенев, смотрел на гору развороченной пищи. Вдрызг пьяная Бешке Фелицаи громко расхохоталась и поплелась обратно в комнату, откуда долго еще слышался ее смех. За ней незаметно ускользнул и Доминич. А Шниттер принялся ораторствовать о порочном воспитании детей и развивать свою точку зрения на то, каким должен быть порядочный «пролетарский ребенок». «Так стоит ли защищать таких негодяев?» — задал он риторический вопрос, пытаясь повернуть к себе прижавшуюся к стенке Маришку. Но девушка ударила Шниттера кулаком в лицо, да так, что у него кровь хлынула из носа. Шниттер вынужден был прервать свои рассуждения о современном методе воспитания. С его подстриженных усов прямо в мороженое скатывались алые капельки крови. Д-р Йожеф Кемень обнял г-жу Доминич. «Милостивая сударыня, — сказал он ей, — я гарантирую вам такую же девочку, как моя драгоценная трехмесячная Верочка». Но Шаролта, заметив, что ни мужа, ни Фелицаи нет на кухне, оттолкнула от себя Кеменя и покинула поле брани. Она влетела в столовую — и тут разразился второй скандал. Шаролта рывком поставила на ноги пьяную Фелицаи. Та и понятия не имела о том, что с ней происходит, и тут же от пощечины свалилась снова на диван.