— Ладно, Леша, все это ерунда, освоишься со временем. А мне помощь твоя вот как нужна! — Вершинин полоснул ребром ладони по горлу. — Я ведь не случайно про Купряшину спрашиваю. Интересует она меня. Сын ее Федор отбывает срок. Узнай, пожалуйста, осторожненько, как он живет, получает ли она письма от него. Расскажешь мне потом.
— Хорошо, — Позднышев кивнул головой в знак согласия.
— А теперь покажи-ка мне, где живет Голикова Анна Афанасьевна. У меня есть к ней дело.
— Вон, глядите, дом ее стоит через дорогу, напротив сельсовета, — участковый показал в окно.
— Вот и прекрасно. Пойдем к ней, представишь меня.
Позднышев поднялся с явной неохотой.
— Ты чем, дружище, недоволен? — заглянул ему Вершинин в лицо, но тут же сообразил, в чем дело, и рассмеялся. — Посмотрим мы твое Окунево, посмотрим, — успокоил он его. — И на речке побываем, и покупаемся, решу только сначала один вопрос.
В дом Голиковой они зашли вместе. Небольшая сухонькая женщина лет шестидесяти при виде их оторвалась от какого-то журнала и приветливо заулыбалась.
— Здравствуй, Лешенька, проходите, садитесь, — захлопотала она, с любопытством поглядывая на Вершинина.
— Следователь прокуратуры Вершинин Вячеслав Владимирович, — представил его участковый. — С вами поговорить хочет.
— Со мной? — Голикова рассмеялась. — О чем теперь со мной, да еще следователю прокуратуры, разговаривать? О хозяйстве вот только.
— Он объяснит вам, — ответил Позднышев с порога, — а я пойду своими делами немного позанимаюсь, у меня тут накопилось.
Задерживать его Вершинин не стал, так как хотел поговорить с Голиковой наедине.
— Слушаю вас, Вячеслав Владимирович, — женщина с явным интересом ожидала разговора. Между делом она выставила на стол, за которым сидел Вершинин, печенье, конфеты и еще какие-то сладости.
— Я к вам, Анна Афанасьевна, с несколько необычным вопросом, — заметно волнуясь, начал Вячеслав.
Волнение его передалось и собеседнице.
— Да уж ясно, с обычным следователь прокуратуры в такую даль не поедет, — настороженно заметила она и, увидев, что он нерешительно крутит в руках незажженную сигарету, придвинула пепельницу, сделанную в форме кленового листа.
— Я рассчитываю на вашу откровенность и память, Анна Афанасьевна.
— Сделаю все, что в моих силах, — развела она руками, все-таки удивленная таинственным началом. — На мою откровенность можете рассчитывать полностью — скрывать плохое не в моих правилах, ну а насчет памяти — посмотрим, я на нее не жалуюсь. В сельсовете года два назад часть архива сгорела, и восстанавливали его с моей помощью.