Людям то и дело приходилось глотать новую идеологическую гадость, да еще делать при этом такое выражение лица, будто она тебе по вкусу. Сегодня бороться с левым уклоном, завтра с правым, а послезавтра – с доселе неведомым лево-правым – словом, полнейшая непредсказуемость.
Приехавший в 1936 году и учившийся в одной из московских школ сын немецкой коммунистки Вольфганг Леонгард вспоминал, что даже у пионерской организации имелись «опасные уклоны» – левый уклон выражался в стремлении передать руководство школой пионерской организации, а правый, напротив – в намерении влить пионерскую организацию в школьное управление, а это означало бы ее самоликвидацию.
Вальтер Беньямин рассказывает, как во время одного из застолий у Райха «пели переделанные на коммунистический лад еврейские песни… За исключением Аси, все в комнате были, судя по всему, евреями. Среди нас был и профсоюзный секретарь из Владивостока, приехавший в Москву на седьмую профсоюзную конференцию. Так что за столом собралась целая коллекция евреев от Берлина до Владивостока».
С начала 30-х годов, особенно после захвата власти в Германии нацистами, в Москве сложилась значительная колония немецких политэмигрантов. Это были решившие не возвращаться в «третий рейх» писатели, режиссеры и актеры, рабочие и инженеры, трудившиеся в СССР по контрактам и в том числе немало немецких евреев, спасавшихся от нацистских преследований. Впрочем, их было не настолько много, как могло бы быть. После установления гитлеровской диктатуры полумиллиону немцев пришлось искать спасения вне пределов Германии, и при этом Советский Союз стал убежищем лишь для четырех-пяти тысяч.
«Мужчины стоя спорили о событиях в Германии, – вспоминала Айно Куусинен разговоры в коридорах Коминтерна. – …Радек был уже готов броситься на Бела Куна, но Тельман вынул одну руку из кармана, взял Радека за лацканы пиджака, подержал так на вытянутой руке и сказал: – Слушай, Радек, с чего это галицийский еврей взял, что может избить венгерского еврея?»
«Евреи, к которым в царские времена относились плохо, – пишет Гвидо Пуччо, – …теперь обрели в России благодатную почву… В атмосфере, созданной большевизмом, они чувствуют себя прекрасно… без труда почти повсюду находя себе единомышленников». До поры так оно и было.
«Туристы ездили по маршрутам советского бюро «Интурист» знакомиться с великой страной Революции. – …Каждый, владеющий пером, привозил из Советского Союза отчет о своих впечатлениях. Кроме “официального” туризма существовал в Польше за все годы ее независимости другой, о котором не писали газеты. Не было такого года и месяца, чтобы через границу не переходили нелегально перебежчики, люди, не хотевшие оставаться в капиталистической Польше и стремившиеся в обетованную землю, “родину всех трудящихся”, – в поисках справедливости и свободы. Мы ничего не знаем о дальнейшей судьбе этих людей. Почему ни один из них не дал о себе знать?..»