Великий обман. Чужестранцы в стране большевиков (Симкин) - страница 135

«Белая армия, черный барон снова готовят нам царский трон». «Черный барон» – это, понятно, генерал Врангель, получивший свое прозвище за носимую им всю Гражданскую войну черную казачью черкеску с газырями. В послереволюционные годы в Москве жил «красный барон» – Борис Штейгер (1892–1937), происходивший из старинного швейцарского рода. «Сын известного в Южной России помещика барона Штейгера, обрусевшего немца, прежде Штейгер служил в гвардии, – рассказывает о нем Озолс. – В дни революции как антибольшевик был приговорен к смертной казни. Его уже повели на расстрел, но указали выход и спасение: службу в ГПУ».

Формально он занимал должность уполномоченного Коллегии Наркомпроса по внешним сношениям. В дневнике Е. С. Булгаковой есть запись о приеме у советника американского посольства Уайли 3 мая 1935 года, где присутствовал, «конечно, барон Штейгер – непременная принадлежность таких вечеров, “наше домашнее ГПУ”, как зовет его, говорят, жена Бубнова». Андрей Бубнов был тогда наркомом просвещения, т. е. формально – начальником Штейгера.

«Чтобы создать систематическую организацию для ловли иностранцев на женские чары, придумали даже специальную должность посредника между иностранцами и художественным миром Москвы, – продолжает Озолс. – …В распоряжении Штейгера находились все балерины, он свободно распоряжался ими… следил, какая из них нравится тому или иному иностранцу, и, когда было нужно, видя, что иностранец стесняется, откровенно говорил ему: “Ну что вы, любая из них может быть в вашем распоряжении”».

Этот субъект стал прототипом одного из персонажей бала Сатаны в романе «Мастер и Маргарита» – барона Майгеля. «Весенний бал полнолуния» сильно напоминал «Фестиваль весны», устроенный 23 апреля 1935 года в Спасо-хаусе на Арбате, где по сей день располагается резиденция американского посла. Организовал его первый посол США в СССР Уильям Буллит, получивший назначение в Москву в 1933 году, сразу после установления дипломатических отношений с США. (Между прочим, Арманд Хаммер себе приписывал эту заслугу: «28 июля 1932 года я послал Рузвельту телеграмму, в которой убеждал его в необходимости признать советское правительство, ссылаясь на свой девятилетний опыт работы в Советском Союзе, в ходе которой я оставался американским гражданином»).

Спасо-хаус

Буллит мечтал, чтобы весенний бал «превзошел все, что видела Москва до или после Революции». Гости, 500 приглашенных – «все, кто имел значение в Москве, кроме Сталина» – собрались в полночь. Для многих гостей Весеннего фестиваля это торжество оказалось последним – большинство из них были арестованы или убиты в последующие несколько лет. До поры палачи и жертвы веселились вместе: Климент Ворошилов и Лазарь Каганович, Николай Бухарин и Карл Радек, три маршала Советского Союза. На мундир одного из них – Александра Егорова – вырвало медвежонка, которого он взял на руки. Оказалось, шутник Радек угостил медвежонка шампанским, надев молочную соску на бутылку.