Кошка до вторника (Лаврова) - страница 21
— А почему нет всяких таких… ну, сушёных жаб, маринованных пауков? Она же Баба Яга, — спросил Лёшка.
— Да старенькая она, на пенсии уже, почти не практикует, — пояснил Бэзил. — Прошу в мой будуар!
И он изящно откинул ситцевую занавеску.
Апартаменты Бэзила были невелики, половину их занимала моечная машина, прикрытая лоскутным одеялом, над ней висел портрет королевы Виктории. Лёшка бы в жизни не догадался, кто это, но внизу было подписано. Напротив стояло трюмо с флаконами духов, щипчиками для когтей, щипцами для завивки усов и прочими приспособлениями. Перед трюмо стоял сломанный стул, на нём — серебряный подсвечник. На книжной полке лежали растрёпанный русско-английский словарь, мышеловка, красивый иностранный орден, книга «Сто правил для джентльмена», недоеденный бутерброд и белая фарфоровая кошка.
— А в чём, собственно, дело? — спросил Бэзил, вешая цилиндр на гвоздь.
Он проспал и убийство, и ограбление, и взрыв. Поэтому большую часть допроса Лёшка рассказывал Бэзилу о том, что произошло, а тот только ахал.
— Нет, ну надо же, — огорчался Бэзил. — В кои-то веки в нашей глухомани что-то произошло, а я проспал.
— Это ещё неизвестно, — мрачно сказал Лёшка, дабы вернуть допрос в надлежащее русло. — Вы тоже подозреваетесь.
— Да ну? — обрадовался тот. — Замечательно! Будет что рассказать ребятам в клубе. Действительно, у меня нет алиби, я спал здесь в полном одиночестве и без свидетеля, который мог бы подтвердить этот факт. На будущее надо стать умнее и не ложиться в кровать без протокола. А мотив? Подождите, не подсказывайте, я сам. Ага, вот и мотив. Водяной, будучи грубым и неотёсанным барином, однажды назвал меня лакеем, а я не стерпел подобного унижения, мои джентльменские чувства требовали отмщения…
— А вы разве не лакей?
— Как можно-с! Лакей — должность подлая, а слуга — благородная. Даже король Карл Пятый однажды прислуживал, подавая кисть художнику Тициану. Итак, продолжим. Весь кипя негодованием, я бросил в лицо негодяю перчатку…
— И зашиб его на месте, — закончил Лёшка.
— Да нет, что ж, у меня перчатки свинцовые, что ли? Бросил перчатку, и это был вызов на дуэль. Пока гости пировали, я прокрался к избе и трижды прокричал филином. Услышав этот сигнал, Водяной вышел и встал в позицию. Я обнажил шпагу, вскричал: «Умри, несчастный, во имя чести!» и вонзил ему в сердце свой славный клинок. Он упал… и всё было кончено. Ну как?
— Класс, — признал Лёшка. — Только маленькая неувязка: Водяной был убит ударом в спину.
— Обидно, — сказал Бэзил. — Тогда это не я. Убить ударом в спину — фи! Не по-джентльменски.