Кошка до вторника (Лаврова) - страница 22
— Нет, но если вы непременно хотите прослыть убийцей… — начал Лёшка, обрадовавшись возможности с успехом закончить следствие.
— Да ладно, чего там, — отказался Бэзил. — Как-нибудь в другой раз. А чтобы у вас насчёт меня совесть была спокойна, я даже могу дать честное слово, что не убивал Водяного. Слово джентльмена.
— А кто же тогда убийца? — спросил Лёшка. — Я так надеялся, что это вы. Есть, правда, у меня идея…
И он поведал о своих сомнениях насчёт Русалки, её городской сестры и Барабашки.
— Тонко заверчено, — одобрил Бэзил. — Как в лучших английских детективах. Ладно, я попытаюсь что-нибудь разведать и дам вам знать.
— Вот спасибо, — поблагодарил Лёшка. — А то у меня уже голова распухла от всех этих Русалок, Водяных, Кикимор…
— От Кикиморы точно голова пухнет, — подтвердил Бэзил. — У меня сходные симптомы. Остальные поприличнее. Русалка вообще молодчина: сидит себе в озере, по гостям не шляется, а если придёт в кои веки, то ест, что дают, не придирается.
«Что это он её выгораживает?» — подумал Лёшка, и подозрение вновь зашевелилось в нём.
— Теперь я хочу побеседовать с горничной, — сказал сыщик.
— Это как пожелаете, — ответил Бэзил. — Но боюсь, что большого удовольствия это вам не доставит. Гараж рядом, левая дверь.
Бэзил оказался прав. Метла была туповатой, неразговорчивой, на все вопросы отвечала: «А я почём знаю?» Немного оттаяла она после того, как Лёшка похвалил её комнату. Действительно, одна стена была почти полностью заклеена вкладышами от жевательных резинок с изображениями различных видов транспорта. На другой стене висела картинка: веник, вышитый крестиком. Под ним стояла канистра с керосином и что-то вроде стойла, покрытого кружевной накидкой.
— Здорово! — сказал Лёшка. — У вас даже больше вкладышей, чем у меня, а я считаюсь чемпионом класса. Вот этой нету и вот этой, и вот этой… Давно собираете?
— Года четыре, — сказала Метла. — Мне даже из других стран присылают. У меня в Германии знакомый пылесос «Сименс», в Зимбабве — опахало из пальмовых листьев, а в доме Ротшильда в Париже — из страусовых перьев метёлочка для полированной мебели. Вот они и шлют. А я им отправила изображение нашего «Запорожца», они очень удивлялись, что бывают такие машины.
— А это что? — указал Лёшка на вышивку. — Это вы сами сделали?
— Да, это я вышила, — неожиданно Метла смутилась и покраснела, насколько это возможно для метлы. — Это мой жених.
— Ничего, симпатичный, — одобрил Лёшка, разглядывая веник. — Блондин. Берёзовый?
— Нет, что вы. Берёзовые — такие грубияны. Из проса.
— А керосин зачем?