Действительно, в книге нет того, на что намекает В.А. Козлов. Может быть, в этом ее недостаток. Но меня всегда интересовали реальные события и факты в политической жизни, подлинные мотивы поступков и поведения людей. Книга охватывает более чем полувековой период жизни: от детских и юношеских впечатлений до последних месяцев «горбачевской перестройки», когда я был отправлен в отставку. Обстоятельства предоставили мне возможность в непосредственной близости наблюдать жизнь и поведение партийных руководителей — от секретарей сельских райкомов до секретарей ЦК и Генеральных секретарей Центрального Комитета партии. Основной нерв повествования образуется из наблюдений того, каким образом новый строй, условия жизни, воспитательные усилия, поведение руководителей влияли на усвоение людьми духовных ценностей, на формирование их политических настроений, идейно-нравственных убеждений, в том числе самого автора и его сверстников. Событийный материал почти всегда сопровождается напряженным размышлением о причинах и сути того, что происходит в жизни.
Под этим углом рассматривается эволюция взглядов М.С.Горбачева в переломный момент перестройки, его неожиданные повороты и метания. Именно эти зигзаги более всего определяли назревание и развитие тогдашней кризисной ситуации. Именно об этом обстоятельно рассказывается во второй половине книги.
Глава 1
ГОРОД В СТЕПИ
Выстрел на Набережной. Раннее детство мое оказалось наполненным событиями острыми и драматическими. Они оставили глубокий след в моем сознании на долгие годы, а может быть, и на всю последующую жизнь.
Летом 1931 года, после окончания первого класса, я поехал погостить в хутор Антонов, откуда происходили мои родители, где родился и я, где проживала наша многочисленная родня. Хутор располагался на правом гористом берегу степной речки Аксай-Есауловский — одного из левых притоков Дона. Чистые воды реки питали огороды прибрежных хуторов, водились в ней рыба и раки. А местным казачатам тут было раздолье для купания. От соседних хуторов Антонов отличался тем, что он был староверским поселением. Через улицу, наискось от куреня дяди Никифора, стояла староверская церковь-часовня, невысокое, чуть повыше жилых домов, строение с небольшими куполами, но без колоколов. Запрет на колокола уходил еще во времена раскола. Староверский уклад жизни отличался особой строгостью в соблюдении религиозных канонов и обрядов, постов и молебствий, с безусловным послушанием детей родителям, женщин — мужчинам. Революция, гражданская война подрасшатали старый быт. И все же перед войной этот быт держался еще довольно крепко.