– Как – лев? – испугался Д.Э. Саммерс.
Дюк прикрыл трубку рукой и сказал:
– Только что прибыл какой-то герр, у которого есть взрослый лев.
– Будем брать? – спросила доктор Бэнкс.
Она сидела на диване и качала ногой.
– Вы с ума сошли! – зашипел Джейк. – Вы знаете, сколько он ест, ваш лев?
– Сколько?
– Э-э, какой у него рацион? – поинтересовался Дюк в трубку.
После пятиминутного молчания Дюк перебил собеседника.
– Я знаю, что лев есть житель теплых стран. Что он ест?
Затем опять прикрыл трубку рукой:
– В рацион львов входит ежедневно шесть-восемь килограммов мяса, яйцо, рыба, мел, рыбий жир.
– Слушайте, никак нельзя обойтись одним мелом? – поинтересовался Д.Э. Саммерс.
Доктор вполголоса сказала, что это не смешно. Пока Дюк стоял, в растерянности держа трубку, она встала, постояла, обнимая себя за плечи, и затем проговорила:
– О том, чтобы держать в квартире льва, не может быть речи. Значит, нужно помещение. Траттнерхоф знаменит своими подвалами. Полагаю, что если профессор Сойка держит животных, они там. Далее. Если мы попробуем устроить там же льва, это определенно ему не понравится. А это значит, что он первый вступит в контакт. Если же животных в подвале нет…
– Разберемся, – Маллоу снял руку с трубки. – Но герр Антониус, мы не можем взять двух животных! А? Заберете гепарда? Отлично, отлично. Готовьте льва.
И положил трубку.
– Вы, кажется, говорили, что нужно быть готовым ко всему в любую минуту, мистер Саммерс? – усмехнулась доктор Бэнкс.
* * *
К шести часам вечера к Траттнерхоф подъехал помятый «Форд-Т». За ним фургон. За фургоном следовал трехтонный «Фиат» с огромной, окованной железом, грузовой площадкой. В войну на таких площадках помещались зенитные орудия, а теперь стоял белый рояль. За роялем сидел вундеркинд во фраке. Он играл «Оду к радости».
Жители могли наблюдать, как из дома выскочил импозантный мужчина. Это был управляющий домом, герр Швимболек.
Со всем возможным почтением герр Швимболек подхватил под локоть высокого господина, который вышел из «Форда», и повел. Машина медленно ехала следом. Высокий господин нес погребальную урну, на собравшуюся толпу внимания не обращал, и слушал управляющего. Говорил управляющий тихо, деликатно. Затем он обернулся к машинам, закричал и замахал руками.
Кавалькада проехала под аркой, которую с боков подпирали два атланта.
Улыбка американца была так же небрежна, как и его костюм. Под мышкой он держал трость и вел себя по-хозяйски.
– Несите туда, – командовал он носильщиками, не выпуская из рук погребальной урны. – Это сюда. Это я не хочу, отправьте обратно. Стоять! Рояль оставить. Это убрать.